Нет, если влюбляться, то я хочу, чтобы это было надолго. Желательно чтобы на всю жизнь.
Слава богу, больше в тот день Марк ничего мне не сделал. Оставался в подсобке допоздна, даже Кузьмича отпустил, работал, разговаривал по мобилке на иностранном языке — я даже не поняла, на каком именно. Точно не на английском.
Мы с Потапычем уходили вместе. Он проводил меня до дома, мы поболтали — о Марке, разумеется. Ничего кроме восторгов, впрочем, я от Потапыча не услышала.
А вот я была куда скептичнее настроена. Откуда он взялся вообще, наш новый босс? Разве он что-то знает, что-то умеет? Приехал из Европы и думает, что сечёт в наших реалиях. Ох не знаю, у нас тут совершенно другой мир.
Открыл мне Ванька, но не сразу. Почему-то подшофе, довольный и весёлый. Оказалось, они с нашими обмывают покупку нового мотика, и дело происходит именно здесь.
— А где твои? И сестра?
— К бабке поехали. Давай с нами посидим, — он потянул меня на кухню, едва я успела скинуть обувь.
Да уж, было слышно: пьянка в разгаре. Проходя мимо большой комнаты, я поморщилась. Она тоже была оккупирована: несколько человек сидели на моём диване, остальные — на полу. Кто-то резался в приставку. Блин, а я-то мечтала, как приду и завалюсь спать.
— Королева! — один готовый фрукт выскочил мне навстречу с объятиями. — Как делищи? Как жизнь юная?
— Отлично, пока вас тут не было, — ответила я, но невольно улыбнулась. Всё-таки эта атмосфера праздника и «все люди братья» мне нравилась.
— Пойдём! — он схватил меня за руку, я подумала было, что надо отговориться… и забила.
Сложно вести жизнь пай-девочки, если тебе восемнадцать, а в квартире туса.
То да сё, пиво за пивом, хмельной угар, и я уже орала что-то, по моему мнению, дико ржачное, зажатая на диване между Бургером и Мимозой. Судя по взрывам гогота, сопровождавшим каждую реплику, собравшиеся моё мнение разделяли.
Не помню, что мы пили, кажется, всё, что горит. Помню, как опрокинула стопку водки на спор и долго запивала её минералкой. И помню, как все ржали над моей кривой походкой, когда я пыталась доказать, что трезва как стёклышко.
Ещё через какое-то время, когда опьянение схлынуло, я обнаружила себя на кухне курящей в форточку. Оглянулась на изгвазданный стол. Надеюсь, Елена Петровна не попытается свалить уборку здесь на меня, я точно никого сюда сегодня не звала.
За стенкой, в большой комнате, орали и галдели, а меня потянуло на лирику. Вспомнился Марк, его жаркий взгляд сегодня, тени, подчёркивающие скулы, делающие лицо ещё скульптурнее и притягательнее. Хватка руки на запястье, а потом тепло его тела, фактически прижавшего меня к двери. Я фантазировала, как он подходит, сначала просто смотрит на меня, прожигая взглядом, потом кладёт руку мне на затылок, другую на талию, властно притягивает к себе — и целует, с силой раздвигая губы языком. Так же жарко и жадно, как смотрел.