Правда, дальше я даже в воображении не заходила. Почему-то стоило представить, как мы с ним спим, как на следующее утро он быстро исчезал и появлялся в моей голове уже под руку с другой.
Я затушила окурок на блюдечке. Ванькина маман не курила и вообще была поборницей трезвости, так что пепельниц в этом доме не водилось, но наша пьяная компания клала на это большой прибор.
Тут на кухню, пошатываясь, ввалился Ванька.
— Санька-а-а, — заканючил он, увидев меня. Распахнул объятия: — Вот я тебя так люблю. А ты меня совсем не любишь?
Я соскочила с подоконника, пока он не опрокинул меня в окно. Попыталась ускользнуть от его рук, но Ванька поймал меня, припечатал к холодильнику и пьяно вопросил:
— Я же твой друг?
Его большие горячие ладони жгли сквозь тонкую ткань майки, а дверца холодильника, напротив, морозила спину.
— Блин, Вано, ты набрался, — я попыталась снять с себя его руки. Фигушки. Только крепче сжимает, рёбра скоро заскрипят уже.
— Нет, вот ты скажи, — продолжал он пьяно. — Я же твой друг? А почему тогда ты меня не любишь?
— Друг-друг, только успокойся. Отпусти меня.
— Санька-а, — не слушая, он полез целоваться.
— Вано, прекрати, — я отворачивалась, как могла.
Он проехался губами по щеке, по шее, закачался, потеряв равновесие. Воспользовавшись этим, я нырнула под его руку и кинулась к двери.
— Эй! Стой! — он погнался за мной, но стол внезапно выскочил ему под ноги — ну то есть, для Вано это, видимо, выглядело именно так. Он врезался в край столешницы, одна нога запнулась за другую, он свалился на пол и сел там, растерянно крутя головой.
Пока он не пришёл в себя, я сбежала с кухни. Заглянула в большую комнату, под шумок вытащила из шкафа своё одеяло. Вечеринка вечеринкой, а вставать мне в восемь. Лягу в комнате Ванькиной сестры, раз уж мою заняли. Лишь бы сам Ванька не впёрся ночью. Но, думаю, спьяну он и не сообразит, что я куда-то подевалась.
Тем не менее раздеваться я не стала, легла поверх покрывала, накрылась принесённым одеялом. Остро пожалела, что на двери нет ни задвижки, ни замка. С пьяной компанией в доме спать не очень уютно.
Но заснула я довольно быстро и видела во сне жгучий, полный тёмной опасности взгляд Марка.
Решение не раздеваться буквально спасло меня. Я проснулась от того, что сверху навалилось нечто тяжёлое, пыхтящее и в стельку пьяное. Со сна не поняла, что происходит, взвизгнула, забилась, потом услышала голос Ваньки:
— Саня-а… Санечка, любимая.
Он твердил моё имя, восседая верхом, и одновременно пытался расстегнуть мои джинсы. Спьяну никак не мог совладать с тугими кнопками и только дёргал, приподнимая мои бёдра.