Марк проследил движение:
— Извини… увлёкся.
Аккуратно поправил одежду, закутал меня в одеяло. Я съёжилась в его руках, чувствуя себя птенцом в гнезде. В голове царило смятение. Меня пугало собственное тело, собственная реакция на Марка. Он делал со мной что хотел, а я только и знала, что млеть и заходиться в экстазе.
— Ты не сердишься? Не расстроилась? — спросил он, поворачивая к себе моё лицо. — Я просто не могу удержаться, когда ты рядом. Я тебя очень хочу. Просто с ума схожу от тебя.
Я нервно сглотнула. Ну вот опять. Горячечный блеск его глаз, этот сбивчивый шёпот, хватка его рук, жар его тела — разве можно этому противостоять? Как бы я ни думала удерживать его на расстоянии — ничего не получается.
Марк тихонько простонал.
— Не смотри на меня так, пожалуйста, — прошептал он жарким умоляющим шёпотом. — Иначе я не выдержу.
Я послушно отвернулась. Сердце билось так сильно и быстро, что мне казалось, оно стучит у меня в голове, ток крови оглушал.
Нет, это я не выдержу.
Но я не хочу просто спать с ним. Я хочу его вообще своим навсегда. Я, кажется, влюбилась в него.
Марк
Спать с Королевой в одной кровати, не имея возможности сделать с ней всё, что хочется, оказалось неожиданно трудно. Точнее, сам сон проблем не вызывал, а вот то, что у меня вставал от одного её неловкого движения, от изгиба спины, от того, как её бедро касалось моего… даже иногда просто от умилительного посапывания в подушку — вот это уже становилось проблемой серьёзнее. Но даже ради своего душевного и физического спокойствия я не собирался лишаться этих восхитительно-мучительных ночей.
Каждый вечер перед сном превращался в сладкую пытку, причём, подозреваю, не столько для Королевы, сколько для меня. Она позволяла мне довольно много: целовать её, ласкать её грудь, гладить живот, спину, бёдра, и только местечко между её соблазнительных стройных ног оставалось неприкосновенной зоной. Стоило попытаться протянуть туда руку, как её тут же ловила цепкая ручонка Королевы и непреклонно возвращала наверх.
Я удерживался только на какой-то последней, но стальной нити рациональности, на страхе испугать её, но с каждым разом эта нить становилась всё тоньше и тоньше. Королева сводила меня с ума, её реакция на самые невинные прикосновения, раскрасневшееся личико, раскрывающиеся, словно от недостатка воздуха, губы — что-то внутри меня издавало хищный рык, подталкивая идти дальше, заставить её, сделать своей. Если бы она хоть раз сдала оборону, показала, что хочет этого так же сильно, как я, я бы не остановился. Но она зажималась, заставляя меня усмирять дикого зверя и возвращаться в осточертевший образ джентльмена, милого доброго няшки Марка, с которым так приятно обниматься по вечерам.