Первая часть явно была шуткой, а вот вторая прозвучала весьма недовольно. Глаза Марка недобро сузились, приводя меня в восторг. Неужели и правда ревнует?
— Марк…
— М-м?
Я струсила. Хотела спросить, любит ли он меня. Но испугалась, что он отведёт взгляд или станет мяться, не зная, что ответить. Или, наоборот, легко и просто скажет:
— Конечно, малышка, что за вопрос, — как будто он всем это говорит.
Нет, я хочу, чтобы он сказал это сам. Только тогда смогу признаться, что я тоже.
Утром я проснулась первой. Затаила дыхание, глядя на спящего Марка совсем рядом. Он так и продолжал обнимать меня во сне, хотя рука у меня под головой, наверное, давно затекла. Но на лице Марка была полная безмятежность: длинные тёмные ресницы сомкнуты, губы расслаблены, в уголках рта намёк на улыбку.
Сердце сжалось от невыразимой нежности. Я осторожно убрала волосы, упавшие ему на лоб. Захотелось поцеловать, но вместо этого я тихонько выбралась из постели. Хотела выбраться: Марк не пустил. Обвил горячими со сна, твёрдыми, как стальные канаты, руками. Я обернулась: он приоткрыл глаза и смотрел непонимающе и недовольно, как внезапно разбуженный посреди ночи человек.
— Пойду завтрак разогрею, — шепнула я ему.
Ничего не отвечая, Марк разжал руки. Снова закрыл глаза, вызывая во мне очередную волну умиления. На этот раз я всё же не удержалась и коснулась губами его щеки, укололась о щетину.
И скорее сбежала, пока сама не передумала и не проиграла желанию остаться.
Лёгкий душ, умыться, почистить зубы, включить на кухне чайник. Переодеться в своё, высохшее. Хотя мне понравилось ходить в вещах Марка, они, даже свежевыстиранные, пахли им.
Пока занималась хозяйством, то и дело накрывало воспоминаниями. Вот Марк прижимает меня к стене в коридоре… вот я обхватываю ногами его талию… напрягшиеся руки Марка, веточки и листья тату, обвивающие его бицепс, качающийся на цепочке кулон. Член Марка внутри меня. О боже…
Боли не было, но внизу, в промежности, сладко гудело. Какое-то лёгкое саднящее чувство… растяжения? Натёртости? Хрен знает что, но это ужасно будоражило, напоминая о вчерашнем.
Я разогрела котлеты и макароны, приготовила сыр и домашний соус. Накрыла на стол, пошла будить — но Марк уже сам шёл мне навстречу, вытирая волосы полотенцем. Как всегда, голый по пояс, в одних штанах.
— Ты как? — спросил он.
— Нормально, — я смутилась. Отвела взгляд от его груди. Обозвала себя нимфоманкой, потому что внизу снова сладко засосало.
Марк поймал меня, не позволив сбежать. Прижал к себе, без церемоний поцеловал. Он пах зубной пастой и мужской туалетной водой, очень остро и сексуально. Успел побриться и не кололся.