— Согласен, — кивнул Вячеслав Павлович. Кажется, он не собирался спорить. — Тогда, может быть, решишь еще кое-что?
— Что же?
Мне сразу показалось, что здесь есть какой-то подвох.
— Сейчас покажу.
Он взял сумочку из моих рук и поставил ее на подоконник, а в следующее мгновение его руки сомкнулись у меня за спиной. Я оказалась плотно зажата между Вячеславом Павловичем и подоконником. Даже не так, я оказалась почти на подоконнике.
— И что же, по-вашему, я должна решить? — пробормотала я, даже не пытаясь вырваться из его объятий. Иначе бы просто стекла на пол. — В таком положении…
— Погоди, не надо торопиться.
Он медленно наклонился ко мне и тронул мои губы губами. Прикосновение было легким и мягким, почти невесомым. Таким нежным, будто я была последней женщиной на земле, чудом уцелевшей после вселенской катастрофы. Словно именно меня он ждал всю свою жизнь и, наконец, дождался. У него бешено колотилось сердце, я даже слышала, как оно колотится, и краем сознания удивлялась, что слышу, и чувствовала его толчки в свое плечо. Наверное, босс закончил какие-то специальные курсы, где его научили целоваться вот так вот — потрясающе, умопомрачительно, потому что как бы я ни злилась на него, каким бы невыносимым ни считала, одно отрицать было невозможно: целоваться с ним мне определенно нравилось. Даже сейчас, когда я его терпеть не могла.
Он запустил ладонь в мои волосы, придерживая затылок, словно опасался, что я могу отстраниться или оттолкнуть его, но я… я не хотела. Если бы это было возможно, я вообще бы не остановилась никогда. И ни за что. Поцелуй становился все глубже и жарче. Я таяла и плавилась в его руках, голова кружилась, и я уже не очень понимала: где мы находимся, почему именно здесь и что вообще происходило до того, как мы начали целоваться. Да и черт с ним, и с прошлым, и с будущим, когда мне так невозможно, невыносимо хорошо…
Прошло немало времени, прежде чем мы смогли друг от друга оторваться. Я едва дышала, с трудом приходя в себя, машинально поправляла растрепанные волосы. С Вячеславом Павловичем произошли метаморфозы посерьезнее. Он тоже тяжело дышал, его плечи напряженно подрагивали, пиджак почему-то оказался сброшен на пол, а рубашка почти расстегнута.
Разве это прилично появляться в обществе в таком виде? Куда он там собирался, на собрание акционеров? И не надо мне, пожалуйста, говорить, что беспорядок в его одежде устроила я. Сама знаю.
— И что же я должна была решить? — пробормотала я, уткнувшись лбом в крепкое плечо.
Смотреть в глаза совсем не хотелось. А если разговаривать с плечом, то и никакой неловкости нет.