Он усмехнулся, я невольно передернула плечами, потому что от взгляда, скользнувшего по спине, кожу покалывало, будто по ней провели горячей ладонью.
— Не только поэтому. А вы? — синие глаза цепко уставились на меня с тем странным выжидательным выражением, с каким кот, замерев у норки, смотрит на глупую мышь, высунувшую оттуда свой нос. — Что заставляет человека терпеть нелюбимую работу, но ни за что не соглашаться уходить на ту, которая будет интересна?
Я не ответила, наверное, потому что ответ знала очень хорошо. Он, Вячеслав Павлович, был той причиной, по которой я не хотела покидать приемную. Впрочем, кто сказал, что он заставил меня ее покинуть исключительно в моих интересах? Обида обожгла так сильно, что я совсем забыла, что не собиралась выяснять с ним отношения.
— Не надо, пожалуйста, придумывать веские основания моего увольнения, — ровно выговорила я, но голос предательски дрогнул. — Вы просто убрали меня, чтобы ваша бывшая супруга случайно на меня не наткнулась, или, наоборот, чтобы я не наткнулась на нее.
В синих-синих глазах, удивительно ярких из-за падающего на них дневного света, мелькнуло искреннее недоумение.
— Кто не наткнулась?
— Кто слышали, — буркнула я.
— Послушайте, Вероника, я не понимаю, о чем вы говорите. Моя бывшая жена уехала отсюда много лет назад, и с тех пор я ничего о ней не слышал.
Я все-таки развернулась, встав спиной к окну, и уставилась на Вячеслава Павловича. Он сейчас что, серьезно? Он действительно никак не связан с тем, что она приехала? Мало того, он даже не в курсе, что она вернулась?!
— Вероника, — бывший босс сделал еще один шаг и оказался слишком близко.
Так близко, что дыхание перехватило, и я едва устояла на враз ослабевших ногах. От горьковатого запаха парфюма в голове помутилось, и все наши разногласия показались мне далекими и неважными. Все, кроме одного. Только какого? Я сглотнула и с трудом отвела взгляд от синих умопомрачительных глаз, обретая способность соображать более связно, и ухваченная за хвост мысль была немедленно озвучена:
— Вы должны были спросить меня, прежде чем что-то решать!
— Я вообще-то и собирался: и спросить, и не только. Но, если помнишь, мне пришлось срочно уехать.
— А если помните, — передразнила его я, — вы так же срочно приехали, но почему-то ничего не спросили. Интересно, почему?
— Прости, — он сделал еще один шаг, и теперь мне приходилось вдавливать себя в подоконник, чтобы только не соприкоснуться с ним. — Я не должен был решать за тебя.
— Вы бы и не смогли. Я сама буду решать за себя, потому что это моя жизнь! — я стащила сумку с плеча и выставила перед собой, отгородившись ею от Вячеслава Павловича словно щитом. Так себе преграда, но хоть какая-то видимость расстояния. — И ни вы, ни родители не можете мне указывать.