Я в ужасе застыла, мама переменилась в лице.
Ну конечно, это мы здесь в узком женском кругу все решили миром! А что там у мужчин — и не подумали. Неужели я ошибалась, и дело дошло до рукоприкладства?
Не сговариваясь, мы молча рванули из кухни, едва не столкнувшись в дверях, промчались по коридору и влетели в гостиную.
— Ну надо же, какие мазилы! — раздался голос отца из-за высокой спинки одного кресла, вплотную придвинутого к телевизору.
— Кто таких на поле выпускает! — согласился из-за спинки второго кресла другой, Славин.
На полу у журнального столика валялась расколотая ваза с погибшим букетом и недавно подаренный Ванечке вертолет, мокрые следы вели в комнату виновника аварии, скрывшегося с места преступления.
Мы так и застыли в дверях: я с ножом, а мама просто в шоке.
— Это что, вы здесь футбол смотрите, что ли?
— Ну да, — выглянул из-за спинки своего кресла отец, — раз никаких семейных потрясений и кавалеров не предвидится, что ж, полуфиналу пропадать?
На какое-то время мы с мамой потеряли дар речи и только хлопали глазами.
— Погоди, что значит «не предвидится»? — осторожно сказала я.
— Слава и есть кавалер, или ты так и не понял? — совсем неосторожно сказала мама.
И мы замерли в напряженном ожидании бури.
— Да понял я, понял, — пробурчал отец. — Ну что я могу сказать, совет да любовь. Славка — парень хороший, я его вон сколько знаю. А ведь могла бы привести хлыща какого-нибудь постороннего.
Мама рассмеялась:
— А Славик, значит, не хлыщ!
— Славик, это Славик, — сказал отец, и видимо, посчитав вопрос решенным, исчез за спинкой. — Ну, ну, давай же, бей, что ворон считаешь?!
Мама вздохнула:
— Вы есть хоть будете, чемпионы?
— А то как же! Через пятнадцать минут конец второго тайма.
Воскресенье — день отличный. Можно поспать подольше, никуда не торопясь. Потом долго выбирать, как его провести, если заранее ничего не запланировал. И все варианты — просто чудесные. Особенно когда рядом тот, с кем можно делать что угодно, и это никогда не надоест.
Какое хорошее слово — «рядом». Настолько рядом, что можно протянуть руку и коснуться его — теплого, сильного, сонного. А можно чуть приоткрыть глаза и сквозь сомкнутые ресницы рассматривать сколько хочешь. И крепкие мышцы, и спутанные со сна волосы, и полукружья темных коротких ресниц, и сумасшедше притягательный изгиб упрямых губ… А можно даже… Стоп! Нет, как раз вот этого нельзя, иначе мы рискуем никогда не выбраться из постели. Хотя не самый плохой вариант, да… Тут же вспомнив, чем мы всю ночь занимались в той самой постели, я покраснела и осторожно скосила глаза. Никого не было… Ну вот, что еще за сюрпризы! Лежать и потягиваться сразу стало неинтересно, я вылезла из кровати и отправилась на поиски. Но огромная и стильно обустроенная квартира встретила пустотой, лишь в кухне белел вырванный из блокнота листок, криво примагниченный к холодильнику.