Вдали, в самом конце дороги, появился еще один автомобиль. Ну пожалуйста, пожалуйста! Только бы этот остановился!
Я смотрела на дорогу с мольбой. И, видимо, кто-то услышал мои молитвы. Машина стала сбавлять ход. Все равно проскочила мимо, сдала назад. Вячеслав Павлович оббежал ее и наклонился к окошку у водительского места. Минутный разговор, и вот уже он возвращается.
— Ну вот, видишь, теперь все будет хорошо, — обнадеживающе шепнула я Сашке, который явно меня не слышал, и для верности погладила его по волосам.
— Прекращайте свои телячьи нежности и помогите мне, — как-то уж слишком резко сказал босс.
В чем помочь? От удивления я даже пропустила мимо ушей замечание про нежности. И тут же поняла.
— Я не смогу, — в ужасе пискнула я. — Он же тяжелый! Я его уроню!
— Тогда он умрет! — безжалостно отрезал босс. — Вы видите здесь еще кого-нибудь?
Ну да, теперь плечистого артиста рядом нет. Я за него.
— Я возьму его под мышки, — Вячеслав Павлович уже вытаскивал бесчувственное тело из салона, — А ты держи за ноги. Ну?
Кое-как мы дотащили Александра до машины. Вернее, Вячеслав Павлович дотащил практически в одиночку. Меня же постоянно носило из стороны в сторону, я роняла доверенные мне конечности и при этом впадала в такую панику, словно только что своими руками кого-то убила и теперь шла закапывать труп. А может, так оно и было?! Кому пришла в голову такая феерическая идея с привидениями и прочими монстрами? У-у-у-у… Когда наконец ноги Александра, как и все остальное, оказались на заднем сидении, я едва не разревелась от облегчения.
Теперь уже меня посадили впереди, рядом с водителем, а Вячеслав Павлович уселся с Александром. Его мрачный взгляд, пойманный в зеркале, в довершение к недовольному тону, когда он застукал меня на «телячьих нежностях», ввергли меня в ступор. Что-то мне подсказывало, что боссу не нравится, если я нахожусь рядом с его институтским приятелем. А если вспомнить еще тот успокоительный букет…. Это что же… он ревнует?
Нет, еще совсем недавно подобное даже не пришло бы мне в голову. Но после сегодняшнего дня и этих нескольких минут в каморке с инвентарем такая мысль возникла. Боже, о чем я думаю? И о чем он думает, у нас тут человек практически умирает на руках.
Дорога в больницу показалась мне бесконечной. Может быть, если бы я сидела сзади и держала руку у Сашки на пульсе, ощущая, что он еще жив, мне было бы как-то легче. Но я сидела на переднем сидении и напряженно всматривалась в лобовое стекло, надеясь заметить хоть какие-то признаки города. Тщетно. Все так же с шуршанием ложилась под колеса черная лента асфальта, пролетали внезапно выхваченные светом фар из темноты деревья, и все так же лениво тащилась по небу луна, похожая на запачканный теннисный мяч.