— Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке, — сказал он с такой старательной невозмутимостью, что сразу стало ясно: это неправда.
— Неужели? — почти не язвительно спросила я. — Но за несколько минут до этого вы уже убедились, что все в порядке. Даже лично отвели меня в номер. Точно помню: в истерике я не билась, за сердце не хваталась.
Я смотрела на него с вызовом и сама поражалась тому, что говорила сейчас. Зачем я это делаю? Что вообще я пытаюсь из него вытащить? Какого ответа я жду?
Вряд ли я сама понимала. Может, все дело в том, что он так близко? Запах, звук голоса, что-то еще — почти неуловимое, но от этого ничуть не менее реальное. Я словно опять вернулась в ту каморку, где мы провели несколько минут в кромешной темноте и в тесноте. И всё вернулось. Его касания — то ли нечаянные, то ли нарочные. Прерывистое дыхание — его и мое. От этого воспоминания голова пошла кругом.
И потом ему на смену пришло другое: тот же день, но позже, в больнице. Тогда я не особенно обращала внимание на то, что делал Вячеслав Павлович. Меня больше волновала судьба притворщика Сашки, которого увезли врачи. Но сейчас вдруг вспомнилось, очень отчетливо. Он набрасывает мне на плечи пиджак, подает чай. И потом, когда я разревелась, а он обнял меня, успокаивая. И в тех сильных теплых руках было так уютно и надежно, что сразу поверилось: все будет хорошо. Просто потому, что он рядом…
Вот в чем дело! Он не имел права после всего этого становиться чужим, ледяным и отстраненным. Именно поэтому я чувствовала себя обворованной! И злилась.
— Ну, насколько мне помнится, ситуация очень быстро изменилась. Когда я заглянул — у вас в комнате уже был мужчина. Да что там в комнате — на вашей кровати!
Он говорил резко и язвительно. Но дело же не в том, как говорил. Дело в том — что.
Мужчина у меня в кровати! Теперь это так называется?! А речь, между прочим, о его же собственном инвесторе и старинном приятеле. Который, между прочим, только присел на краешек кровати. И вообще был от меня далеко!
— Да как вы… — от ядреной смеси обиды и возмущения я подскочила с кресла так быстро, что Вячеслав Павлович даже вздрогнул. — Да как вы…
Я была готова вылететь из этой комнаты хоть через закрытую дверь, хоть через окно. И пусть второй этаж! Наплевать!
— Вы… Как вы…
Вячеслав Павлович взглянул на меня, и в глубине его глаз жарко полыхнуло что-то. Я замолчала и попятилась, но он шагнул ко мне, сгреб в охапку и… От горьковатого запаха парфюма, от горячего дыхания на щеке сладко оборвалось внутри. Упрямые губы запечатали мой рот, обида и гнев бесследно исчезли. Мысли разбежались, а все слова куда-то пропали, словно их никогда и не было…