Я посмотрела на бывшего босса взглядом, полным ненависти, и снова развернулась к окну. Да пусть хоть засыплется своими бумажками, а от меня больше не дождется ни слова. Я… Я буду считать машины. Исключительно белые машины. Они самые грязные!
Если Александр думал, что мы помиримся из-за совместного заточения, он крупно облажался. Впрочем, может, он с самого начала хотел, чтобы мы расстались окончательно и бесповоротно. Для этого нас тут и запер.
А может, он предположил, что сила нашей ненависти такова, что из этой комнаты и вовсе выйдет только кто-то один, и сейчас делает ставки. Если так, то он недалек от истины. Желание пристукнуть бывшего босса росло с каждой минутой. А потом выбраться наружу и сделать то же самое с боссом нынешним.
— Ну и как работается на новом месте? — раздался вдруг голос за спиной.
Я оглянулась. Вячеслав Павлович отложил в сторону документы и уже шел в мою сторону. Куда это он собрался? Что ж ему на месте-то не сидится?! Ой, мамочки…
— Отлично работается, — уверила я, настороженно наблюдая за его приближением. Ужасно хотелось окончательно развернуться и встать спиной к окну, прикрывая свой беззащитный тыл. Но это бы означало готовность к разговору, а я же не собиралась выяснять отношения, да? — Я бы сказала: просто прекрасно.
— Рад за вас, — вкрадчиво сказал Вячеслав Павлович. — Это очень важно заниматься делом, которое нравится.
— Я и до этого занималась тем, что нравится, — отрезала я, вцепляясь пальцами в подоконник.
Может, хотя бы форточку приоткрыть? Как-то тут становится жарковато. И душно, аж голова кружится. Запах свежей краски, ремонт, все такое….
— В самом деле? — бывший босс изогнул бровь. — А мне вот казалось, что вам нестерпимо скучно перекладывать бумажки, следить за встречами и варить кофе.
— Ключевое слово здесь «казалось», — выпалила я.
— Неужели? — Он подобрался еще ближе, и я почувствовала, что моя непоколебимость и непримиримость вдруг становится не слишком непоколебимой и непримиримой. — Мне казалось, что по-настоящему интересно работать вам было только в тот короткий промежуток времени, когда вы готовили грандиозную пакость… Вот тогда и энтузиазма хватало, и глаза горели…
Все верно, да. И глаза горели, и энтузиазм зашкаливал. Но это было лишь следствие. А вот причину Вячеслав Павлович вычислил неправильно… Совсем неправильно. Что-то не так у него с причинно-следственными связями. Кто же виноват, что сразу после «грандиозной пакости» наши регулярные совещания прекратились, а сам он превратился в кусок льда?
— И поэтому… — прищурилась я, — вы решили организовать мне дополнительное веселье, меня не спрашивая?