Он действительно не повез меня домой. Мы остановились перед его подъездом.
— Тебе безразлично, что я по этому поводу думаю, да? — устало спросила я.
— Нет. Мне вообще небезразлично все, что связано с тобой. И я не хочу, чтобы ты ночевала в пустой квартире, где с тобой может случиться что угодно… Алевтина в коме, так что второго такого секретаря я точно не раздобуду.
Это он так шутит? Ну тогда ха-ха! И тут я поняла, что мне тоже совсем не хочется ночевать в пустой квартире. И, наверное, после всего случившегося я совсем не против оказаться на диване, обложенной подушками… Кто знает, может, от них и правда есть какой-то лечебный эффект? Лишь бы это случилось скорее. Глаза слипались, а ноги требовали политического убежища и горизонтального положения.
Но, переступив порог квартиры, я поняла, что скорее, наверное, не получится. На пороге он остановился, не включая свет. Я замерла — ожидая, когда загорятся лампочки и можно будет сбросить туфли без риска свернуть шею или — еще хуже — врезаться в Макса.
Но врезаться в него не потребовалось. Через секунду я оказалась прижатой к широкой груди. Макс обнял меня крепко-крепко, так, что ни повернуться, ни вздохнуть. И какое-то мгновение я искренне наслаждалась этим — тяжестью рук, запахом туалетной воды, ощущением, что я в безопасности и все будет хорошо.
Только мгновение. А потом оттолкнула его:
— Так мы не договаривались. Что ты делаешь?
— Пытаюсь все исправить… Мне показалось, что так будет лучше.
Исправляльщик нашелся! Свет наконец загорелся. Но я почему-то почувствовала досаду.
— А меня спросить нельзя? Как лучше?
Макс с самым невинным видом пожал плечами:
— Когда я спрашиваю, получается только хуже. А когда не спрашиваю, вроде ничего…
Это он о той ночи в отеле?! Наверняка же!
Я должна была разозлиться, но у него было такое беспомощное выражение лица, что я смогла только улыбнуться. Такая уж у него особенность. На него невозможно долго злиться.
— И все-таки ты лучше спрашивай, ладно? — сказала я примирительно. В конце концов, я все еще мечтаю о диване с подушками. А если мы будем болтать в прихожей, он в моей жизни случится нескоро.
— Хорошо, — легко согласился Макс, взял мои руки в свои и очень серьезно спросил: — В какой комнате мы сегодня ночуем, в твоей или в моей?
Да уж. Кое в чем он прав. Когда он спрашивает, действительно получается гораздо хуже. И я не выдержала.
— Макс, кто была эта блондинка? Вы встречались в ресторане… Сегодня, — спросила — и замерла. Больше всего на свете я боялась, что сейчас он отведет взгляд, отпрянет, начнет что-то бормотать или, к примеру, спросит, какая еще блондинка.