В её словах был смысл. Слишком много смысла, отчего даже такой жадный тип, как я, задумался. Мне очень не хотелось терять Маску Вечности, но она права – рано или поздно о ней узнают. И даже если Аматэру будут суперсильны, ничто не вечно. Сто лет, двести, но наши силы подточат, а потом ударят. И всё из-за какого-то артефакта. Могут и без него, но тут уж ничего не поделаешь.
– Мне… Роду крайне важно, чтобы ты жила как можно дольше, – произнёс я, морщась от того, что она права.
– Зачем Роду тысячелетняя старуха? – усмехнулась она весело. – Уже при твоих внуках во мне не будет нужды. Но это если с гарантией срок брать. На деле лет десять, и я смогу уйти на покой.
– Не неси чушь, – поджал я губы. – Чем дольше ты с нами, тем лучше Роду.
– Синдзи, – улыбнулась она устало. – Ты обо мне-то подумай. Думаешь я так жажду жить столетия? Будучи старухой? Маска-то не возвращает молодость. Я устала. Действительно устала. Моя жизнь не была простой, и всё, что меня держит на этом свете, это ответственность за Род. Я проживу достаточно, верь в меня, но, когда придёт срок… Прошу, отпусти.
Слышать подобное было не то чтобы неприятно, скорее, больно. Я не хотел, чтобы она умирала. Привык я к ней. Столько лет она мне нервы портит, и я не против, чтобы портила и дальше. Возможно, будь я помоложе, и начал бы спорить или и вовсе не воспринял её слова всерьёз, но я старше, чем выгляжу. И в моей жизни уже было такое. Дед так вот и ушёл. Дождался, когда я вернусь из командировки, и пригласил к себе на дачу. Два дня мы с ним отдыхали, рыбачили, болтали обо всём на свете. Когда я уезжал, он крепко меня обнял и попрощался… И умер через несколько дней. Просто не проснулся. Сделал всё, что хотел в этой жизни. Воспитал сына и внука. Убедился, что у них всё хорошо, и ушёл.
Как же всё это бесит!
– Ну и злобные же вы существа, старики, – процедил я.
– И ты таким будешь, – усмехнулась Атарашики.
– Я никогда не сдамся! – вскочил я из кресла и, немного постояв, направился к окну, уже оттуда продолжив свою мысль. – Ведьмаки рождаются в бою, в бою же они и уходят. Я буду биться за каждую минуту своей жизни до последнего. Всегда, – повернулся я к ней. – Всегда есть ради чего жить.
– Но не столетия, – произнесла она спокойно. – К тому же, я женщина и имею право на слабости.
Люди слишком разные. Нет ничего странного в том, что она смотрит на жизнь иначе. Но как же это бесит… Вряд ли я смогу её переубедить. Да и не мне это делать. Можно надавить на ответственность, но не в её случае – она и так живёт ради Рода. Десятилетия толком пожить не могла.