– За отличный полёт! – сказал он мне, и приподнял свой стакан, в котором на донышке плескался «Хеннеси».
И я смутилась. Не нашлась, что ответить и могла думать только о том, что ближайшие несколько часов мы проведём полулёжа в креслах в такой волнующей близости.
– Вряд ли за окном будет много интересного, – сказал он. – Но мы можем посмотреть фильм.
– Я, пожалуй, не буду, спасибо, – улыбнулась я. Только сейчас я почувствовала, что бессонная ночь даёт о себе знать. Немного вина, и вот уже мои глаза слипаются. Как только мы взлетели, я откинула спинку сиденья, отвернулась к окну и через несколько минут уснула. Что ж, это был неплохой выход.
Я проснулась от резкой встряски. Рядом стояла стюардесса.
– Приведите, пожалуйста, спинки кресел в вертикальное положение и пристегнитесь. Самолёт вошёл в зону турбулентности.
Стоило ей это сказать, нас тряхнуло ещё раз. Стюардесса отошла.
И мистер Бейкер заговорил со мной тихим голосом, в котором явно слышалась забота:
– Не волнуйтесь, на самом деле, это не страшно. Немного трясёт. Представьте, что вы на «русских горках».
– А я и не волнуюсь, – дрожащим голосом сказала я.
– В самом деле? – с улыбкой спросил он.
И только сейчас я увидела, что изо всех сил, до побелевших костяшек пальцев, вцепилась в его руку, оставив на ней отметины ногтей.
– Ой, простите! – пискнула я и тут же выпустила его руку.
– Да нет, почему же, – он сам обхватил рукой мои похолодевшие дрожащие пальцы. Я вздрогнула. Этот жест был каким-то чересчур интимным. А когда мою руку накрыла вторая его рука, и он осторожно провёл пальцами по тыльной стороне ладони, я почувствовала, что задыхаюсь, и что зона турбулентности не имеет к этому никакого отношения.
– Красивые руки, – сказал вдруг мой босс. – Длинные тонкие пальцы, рука художника. Впрочем, чему удивляться – ты ведь и есть художница.
– Это вряд ли. – я заставила себя улыбнуться несмотря на то, что пальцы подрагивали от странного, незнакомого ощущения, а сердце колотилось как сумасшедшее. – Какая из меня художница? – И вдруг совершенно неожиданно выпалила: – У вас тоже красивые руки!
И тут же прикусила язычок, потому что, кажется, сказала лишнее. Чёрт побери, ну зачем я это ляпнула? Ясно же, что он просто пытается отвлечь меня от этой жуткой тряски, и поэтому говорит комплименты. Не нужно надумывать ничего такого…
Но он так и не выпустил мою руку, наоборот – стал мягко, едва касаясь, её поглаживать. Я понимала, что это просто такой жест, чтобы меня успокоить. И всё же мне едва удавалось выровнять сбивающееся дыхание.
Больше я, конечно, не уснула. А мистер Бейкер так и не выпустил мою руку из своей, даже после того, как самолёт перестало трясти. Он отпустил меня лишь когда стюардесса принесла обед.