Жрец, словно не слыша, продолжал путь.
– Остановите! – потребовала я. – Мы, кажется, кого-то задавили.
– Задавленные так не орут, – вполне справедливо заметил Феоктист Игнатьевич. Голос действительно был сердитым, грубым и очень громким.
Повозку Феоктист Игнатьевич все же притормозил. Я спрыгнула на землю и стала рассматривать местность. Никого под колесами не было. А голос был.
– Ну, спасайте меня уже все скорее! – вопил кто-то невидимый. – Да что ж ты недалекая-то какая. Если дальше носа своего не видишь, так пригнись пониже, дылда!
Это он мне что ли? Вот возьму сейчас и уйду. Хотя, человек, может в шоке. Нет, оказать первую помощь все же нужно. Я встала на колени и начала шарить руками в траве в том месте, откуда слышался голос.
– Осторожнее! – ругался тот. – Сейчас еще наступишь, курица неповоротливая!
Я взглянула вниз и ойкнула. Кажется, со мной говорил камень. Обычный серый булыжник. Точнее, не очень обычный. Обычные молчат.
– Ну, чего встала-то? И чего вылупилась? Эх, девицы нынче пошли, дур-ры дур-рами, – продолжал ругаться камень. – Давай, бери меня в руки и неси быстрее.
– А куда же вас нести? – от неожиданности я даже не отреагировала на его грубость. Все же не часто тебя ругают булыжники, валяющиеся на дороге.
– Что, умишком не богата? – продолжал верещать он. – Любому понятно, что тут лежать мне жарко! А ну, неси меня под дерево! И поживее!
Я растерянно смотрела на камень, прикидывая, как бы половчее приподнять его. Вообще-то он был немаленьким и не самым легким.
– Ого! Да это же сам горюн-камень! Как ты сюда докатился? Или закинул кто подальше от людей? – занятая своими мыслями я и не заметила, когда Феоктист Игнатьевич оказался за моей спиной. Судя по всему, с говорящим булыжником они были давно знакомы. И явно не нравились друг другу. Хотя, мой преподаватель и здесь мало кому нравится.
– Батюшки! Наш святоша пожаловал! – отреагировал камень. – Странно видеть тебя в штанах, да еще в компании барышни. Или кое-кто узнал про твои грешки, и тебя наконец-то разжаловали? Наконец-то! Я давно хотел всем рассказать, что ты…
Феоктист Игнатьевич сплюнул на землю и демонстративно отошел к повозке. Мне же стало жалко камень. Ну и пусть грубиян. Да любой, кто вынужден лежать, где положат, наверняка бы одурел от такой жизни. И действительно, что ему теперь, от жары погибать? Или камни не погибают?
Путаться в своих мыслях мне не хотелось. А это можно было сделать только одним способом: перестать думать. Поэтому я просто схватила камень за бок и потащила под ближайшее дерево.