Его разбудил громкий отчаянный лай; прежде чем окончательно проснуться, Феликс крикнул или, может, только хотел крикнуть: «Папа-а-а!» Старый козел, пришедший на вырубку пощипать траву, трубил упрямо и хрипло, близился рассвет, блеск луны, ушедшей теперь далеко в глубь неба, сливался со светом зари, было холодно и росисто, не мешало бы попрыгать и размяться. Тут Рыжий совсем уж вышел из себя, завыл тихо, но так настойчиво, что Феликс поневоле остановился, глянул туда, куда указывала собака, и снова увидел черную тушу кабана; на этот раз зверь был ближе, шагах в семидесяти, и двигался в обратном направлении, ковыряя землю. Кабан словно издевался, и этого уж Феликс не мог стерпеть. Он медленно потянулся к ружью, встал на колени, прицелился, подождал, пока зверь остановится, и выстрелил. Хлопнуло, будто кто-то камень бросил в болото, сзади беспокойно засвистели молодые сосны, кабан споткнулся, но тут же вскочил и, шатаясь, кинулся в старый лес за вырубкой.
— Беги, Рыжий! — скомандовал Феликс, и такса бешеными прыжками бросилась наперерез зверю. Феликс выкинул пустую гильзу, снова зарядил ружье и двинулся потихоньку вперед по просеке, когда внезапно в глубине зеленого тоннеля мелькнула тень, причем не зверя и не птицы — тень человека. Феликс остановился, прислушиваясь, но кругом было тихо, и он решил, что ему просто померещилось. Тут залаял Рыжий, негромко, но так, чтобы хозяин догадался, что он догнал раненого кабана. Рыжий был умным псом и никогда не поднимал лишнего шума. Меж старых сосен снова что-то мелькнуло, и теперь Феликс испугался: неужели Гловацкий? Он решил позвать Рыжего обратно, свистнул раз, другой, но собака ответила лаем, значит, кабан жив, еще держится на ногах, значит, Феликс выстрелил неточно уже второй раз, чем же это кончится сегодня? Ему послышались сзади шаги, он оглянулся и замер. Шагах в двухстах стоял мужчина в тирольской шляпе и целился в него из охотничьего ружья.
— Туланец, я вас узнал, — заорал тот издали, — сдавайтесь!
— Пошел ты к… — выругался Феликс, мгновенным движением направил дуло своего обреза на преследователя и начал медленно пятиться назад, следя, чтобы не споткнуться. Густой ельник, примыкающий к вырубке с юго-запада, был недалеко, и Феликс направлялся туда. Он был совершенно спокоен, зная, что охотник не решится открыть огонь, не так-то легко стрелять в лесу в человека, даже если человек этот — браконьер. А что тот узнал его — не беда. Этого потом никто не сумеет доказать.
Уже почти совсем рассвело, что не было на руку Феликсу. Выйдя из леса, он будет виден издалека. Нет, лучше отсидеться в зарослях у Желтого пруда.