Картинки, картинки… Последний этап складывается из картинок, вырезанных из всевозможных газет, книжек и атласов, слепленных кое-как воедино рукой ребенка или пьяного.
Город размозжен, как сапер, которого придавило понтоном, выжжен, закопчен. Только громоздкий замок маячат над водой, почти не тронутый пожаром войны. В городе есть порт, но нет моря, море севернее, в пятидесяти километрах. Странно выглядит этот порт, когда маленькие суденышки, собственно лодки, снуют среди могучих остовов затопленных кораблей, останавливаются тут и там, обстукивают, обнюхивают эти громадины. А сверху на все это — дождь, главным образом дождь. Бартек уже знает, что не уедет отсюда в Америку. С билетом или без такового. В Крачеве, в пивнушке у него возникла эта мысль: Кольск или Америка. И несколько дней удавалось верить, что если не Кольск, то Америка. Но теперь уже известно, что Америка — это скорее какая-то плоская, беззубая и устаревшая поговорка.
В Государственном управлении по репатриации сотрудники, вместо того чтобы сидеть за столами, в непрерывном движении, все бегают, словно наперегонки, и не могут догнать друг друга. Убранство внушительное, герб, портреты, кроме того, лозунг о древних землях на Одере и Балтике. Царящая тут беготня не вяжется с чинным убранством, но никто об этом не думает, как и никого особенно не волнует репатриант без документов. Болеслав Новак возвращается из Германии. Как имя? Бо-ле-слав. Тут необходимо немного напористости. Почему нет документов? Едва живой вырвался от вервольфовцев. Может, сам из вервольфа? Эти шрамы вряд ли от выведенной эсэсовской татуировки, хорошо известно, где, на какой части тела эсэсовцам делали татуировку. Как быть с таким репатриантом? Посадить, советует Бартек, то есть Болеслав, посадить до выяснения, если имеется достаточно сторожей, посадить, он сидел четыре года у немцев, пока бомба союзников не тяпнула, может посидеть еще и здесь. Или выписать удостоверение? Как угодно, лишь бы дали есть, репатриант голоден. Куда он направляется? Родных нет, может и здесь остаться. А знает ли он, где паспортный стол? И столовка для репатриантов? Все знает, лишь бы это не тянулось так долго, чинное убранство подавляет Болеслава Новака.
Удостоверение аккуратно отпечатано на машинке, скреплено треугольной фиолетовой печатью, с таким удостоверением можно обосноваться за столиком в уютном заведении, называемом «Портовая»; водка скверная, смешанная с самогоном или даже денатуратом, но это пустяки, у Болеслава Новака закаленная глотка.