- Может очки раскидать? – задумчиво сказал огнемаг.
- А смысл? Мы семисотого рейдбоса все равно в честном бою даже не поцарапаем. А уж об уровне его… хозяина, можно только догадываться.
- Это да. Ладно, отложим. А то напортачим сейчас в спешке. Пойдем Малашку снимать?
- Да, давно пора. И валим. А то жарко здесь.
- Ага.
Тануки подобрал оставшийся от Порвунаха кинжал и подошел к столбу. Веревки гораздо проще перерезать, чем развязать.
2.
- Стоять! – раздался властный, хорошо поставленный голос. – Вы чего там двое задумали?
Тануки и огнемаг обернулись. В центре Главного Зала, ставшего теперь филиалом раскаленного Ада, стоял Афросот и… человек?
Человек в огромном белом тюрбане, надвинутом почти до бровей, одетый в белую жреческую, расшитую серебром мантию, казалось, заслонял собой архидьявола. Хотя Афросот и был объективно крупнее, а с учетом рогов, так и вообще превосходил жреца ростом почти вдвое… но… но он как-то терялся на фоне человека. Настолько ощутимо веяло от него непреодолимой силой и несокрушимой властью.
Строка информации новоприбывшего была скрыта Пологом, но Прелесть Моя, напрягши свое продвинутое восприятие, смог кое-что разобрать:
- Ника не вижу… но это жрец… 1959-го левела… Ты знаешь… лучше с ним не связывайся.
- НПС? Или моб? – шепнул тчифу.
- Игрок.
- Как??? Не может быть! Топ один по качу недавно четыреста двадцатый взял!!!
- Не знаю, - пискнул сверчок. – Но он игрок. И 1959-й. Извини, ничего не могу поделать с объективной реальностью.
- Властью, данной мне Всеблагим Ваатраушем, я запрещаю приносить жертвы кому-то, помимо Всеблагого Ваатрауша! – тем временем изрек жрец, и неспешной походкой пошел к алтарю. За ним, на почтительном расстоянии, слегка согнув спину семенил, по-другому не скажешь, семенил архидьявол. Когда пепел от сгоревших пэкашников пачкал белоснежную мантию, жрец морщился. А пару раз, от попавшей в нос мелкодисперсной взвеси, очень несолидно чихнул, что слегка подпортило торжественность момента.
- Эта локация, равно как и прочие принадлежащие архидьяволу Афросоту филиалы, берется под покровительство и объявляется собственностью Всеблагого Ваатрауша, стоящего у подножия трона Величайшего Неизвестного и Неназывае… - тут жрец, наконец, достаточно приблизился и уставился в лицо Малашки. Запнулся на полуслове. Пару раз широко открыл и закрыл рот. Будто хотел что-то сказать, но забыл, как это делается.
- О… - наконец выдавил он из себя. – О… о… Олеся?
Девочка на столбе медленно приподняла веки с длиннющими ресницами и тихо сказала:
- Папа… я знала… ты придешь за мной.