- Дерзишь?
- На место тебя ставлю. Тебе инфа гораздо нужнее, чем мне деньги. Так что давай, попробуй еще раз.
- Что? – не понял гном.
- Для начала, в помещение войти. Постучаться, спросить можно ли, поздороваться и все такое. Короче, вести себя вежливо попробуй.
- Да я тебя…
- Печкин, с этим хамом я дела вести отказываюсь. Если еще есть покупатели – зови. А этим скажи, пусть уходят. Пиво пить мешают.
- Слушай ты… Как там тебя… Барсук. Ведь я тебя запомню нубяра позорный. Из города не выйдешь!
- Да ну?
- Ребят, ну тихо-тихо… - засуетился псевдосоциал. – Вы погорячились, ты погорячился, все погорячились… Давайте все успокоимся и договоримся…
- Я сказал – нет. Зови других друзей, если есть. Нету – значит не судьба тебе комиссионные срубить. И если эти трое через полминуты еще здесь будут отираться, попрошу официанта вызвать стражу. Или того страшного лекаря, что через три дома отсюда живет.
Гном видя, что срывается основное дело, немного сдал назад.
- Эй, ну хватит, хватит. Извини. Настроение с утра еще испортили, вот и срываюсь на всех.
- Да мне чихать на твое настроение. Выйди и зайди, как полагается. Тогда, может и заладится разговор.
- Да ты… хррр… хорррошо.
Гном встал и шагнул за зановесочку.
- И эти двое тоже.
Хуман и полуогр буравя тануки злобными взглядами, нехотя поднялись. Вышли.
- Хотя, я передумал, - сказал Барсук. – Не прощу. Зови других, Печкин. Эти лохи мало того, что вести себя не умеют, теперь еще и лицо потеряли. Или лица? Не важно. Короче, с подобными товарищами нам не по пути.
Уже наполовину вошедший в кабинку гном с натянутой дружелюбной улыбкой под густой бородой, дернулся как от удара и потянулся к топору. Ладонь прошла сквозь рукоять, будто та была из тумана. Еще бы, мирная зона дорогого городского ресторана.
- Все, валите, недоумки, - презрительно выдавил тчифу. – Может, когда поем… то есть выпью пару пива, тогда и подобрею. Хотя, вряд ли.
- Тебе кранты, урод! – выдохнул гном и круто развернувшись на каблуках, буквально выбежал из «Вилки и Ложки». За быстро семенящим коротенькими ножками предводителем, едва поспевая, спешили так и не сказавшие ни слова водник и берс.
Молчание затянулось. Печкин ковырялся в своей порции, сосредоточенно о чем-то размышляя. Или сношаясь неведомым способом с подельниками. Тануки ему не мешал. Корнет, уже сильно объевшийся, с трудом запихивал в свою тщедушную маговскую тушку остатки гигантского стейка, предназначенного для крупных, ширококостных воинов.
- Есть еще один знакомый, - наконец выдал замаскированный иудушка. – Только он сможет не раньше, чем через полчаса подойти.