Одинокая слеза катится по щеке, исчезает в складках шали. Джузеппина вспоминает шелест деревьев, подбирающихся к самому морю, дорогу через Баньяру к башне короля Рожера, солнечный свет, играющий на воде, на гальке пляжа.
Там, в бухте под башней, Маттия поцеловала ее в щеку.
— Не думай, что ты одна. Я попрошу писаря отправить тебе письмо, и ты тоже пиши. Не плачь, пожалуйста.
— Это нечестно! — Джузеппина сжала кулаки. — Я не хочу!
— Сердце мое, кори меу, ничего не поделать. Мы во власти наших мужей. Держись! — Маттия обняла ее.
Джузеппина покачала головой, ей тяжело покидать свою землю. Да, с Маттией не поспоришь: женщины всегда во власти мужей, мужья решают все вопросы. И, как умеют, держат своих жен в узде.
Так и у них с Паоло.
Маттия выпустила Джузеппину из объятий и подошла к Иньяцио.
— Я знала, что рано или поздно это случится. — Она поцеловала его в лоб. — Да хранит вас Господь, и да поможет вам Мадонна, — перекрестила она его.
— Аминь, — ответил он.
Маттия вытянула руки и заключила Джузеппину с Иньяцио в объятия.
— Ты приглядывай за нашим братом Паоло. Он суров со всеми, особенно с ней. Попроси его быть добрее. Ты можешь, ты же брат, ты мужчина. Меня он не послушает, — сказала Маттия.
Вспоминая об этом, Джузеппина чувствует, как сжимается сердце. Там, в бухте, слезы признательности выступили у нее на глазах, она уткнула мокрое лицо в грубую ткань плаща золовки.
— Спасибо, сердце мое.
Маттия в ответ лишь погладила ее по голове.
Иньяцио нахмурился. Он обернулся и посмотрел на Паоло Барбаро.
— А твой муж, Маттия? Твой муж, разве он добрый, он тебя уважает? — и, понизив голос, добавил: — Ты не представляешь, как мне жаль оставлять тебя здесь одну.
— Ничего не поделать, — сестра опустила взгляд. — Он ведет себя так, как ему надлежит себя вести.
Вот и весь сказ. Ее слова — как шорох костра из сухой травы.
Джузеппина уловила в ее голосе то, о чем и сама давно знала: Барбаро был с Маттией груб, обижал ее. Их брак заключен семьями ради денег, как и их с Паоло брак.
Где им, мужчинам, понять, что у них одно на двоих разбитое сердце.
Виктория вырывает ее из воспоминаний, зовет.
— Смотрите, тетя, смотрите! Мы приплыли! — Восторженный взгляд девочки устремлен вперед. Мысль о новом большом городе — не то что Баньяра — еще до отъезда наполняла ее радостью.
— Там будет хорошо, вот увидите, тетушка, — сказала она накануне.
— Что ты понимаешь, мала еще, — поморщившись, возразила Джузеппина. — Это не наша деревня…
— Вот именно! — не унималась Виктория. — Это город, настоящий город!
Джузеппина покачала головой: жалость, обида и гнев душили ее.