Позже, спустя несколько месяцев, Винченцо вдруг ощутил в груди странную пустоту. Одиночество. В одном Рафаэле оказался прав: надо уметь доверять людям. И Винченцо по-своему доверял кузену. Да, в нем не было предпринимательской жилки, но на него можно было положиться. А друзей, кроме Карло Джакери и, может, как ни странно, Бена Ингэма, у него не было.
Он обнаружил, что становится все более одиноким.
Тетя Маттия и Паоло Барбаро умерли уже много лет назад. Мать несколько раз просила свозить ее на могилу золовки, но он всегда откладывал поездку. Ему не нравятся кладбища. Его родственников, тех, что из Баньяры, больше нет. Никаких корней.
К тому же…
Он поднимает бокал в молчаливом тосте. Люди в конце концов разочаровывают его. Всегда.
Его корни — это его предприятия. Дерево — дом Флорио. Деньги и влияние увеличились в десятки раз, но ему все мало, недостаточно.
Но…
Есть один человек, который пустил в нем корни. Единственный, которому он по-настоящему доверяет. В горе и в радости, несмотря на то что для всех эта женщина была лишь тенью, а для своей собственной семьи — шлюхой. Когда он отверг ее, она с упорством выстояла. Приняла его, хоть он и не заслуживал прощения. Не бросила. Никогда.
Джулия.
* * *
Винченцо возвращается на виа Матерассаи под вечер воскресенья, как раз вовремя, чтобы успеть сходить с семьей в церковь и встретиться с торговцами, с которыми он ведет дела.
Вечером, когда учетные книги закрыты и комнаты конторы опустели, он поднимается в квартиру. Мать перебирает четки, сидя перед камином. За приоткрытым окном, через которое выходит дым, шумит дождь, заполняет грязью сточные каналы.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спрашивает он и целует ее в лоб.
Она кивает.
— А ты? — спрашивает она в ответ, проводя рукой по его щеке, так же как в детстве, когда мыла ему лицо в тазу. — Ты устал. Жена хорошо кормит тебя?
— Ну конечно. У меня много работы. К тому же она не готовит: у нас есть повариха и горничные. Забыли?
Джузеппина досадно отмахивается.
— Жена должна следить за слугами, чтоб не распускались. А не тратить время на чтение книг, тем более на иностранных языках, которые она знает. Лучше проводи-ка меня в мою комнату.
Винченцо не обращает внимания на ядовитую стрелу, посланную в Джулию, помогает матери подняться. Тело, изношенное временем, утратило свою прежнюю внушительность. Но Винченцо продолжает видеть в матери строгую женщину, гнавшуюся за ним по переулкам, и узнавать во взгляде нежность, обожаемую в детстве.
Они заходят в комнату. Коррьола, привезенная из Баньяры, таз с кувшином еще тех времен, когда она жила с Паоло. На стене коралловый крест. На краю кровати шаль — еще одно детское воспоминание Винченцо.