И лишь потом обратился с просьбой.
— Вы в своем уме? — Романо вцепился в край стола. — Ни за что! Не продам.
Иньяцио знал, что Романо любит деньги, и понимал, что тот так просто не уступит, поэтому запасся терпением. Он настаивал спокойно, но твердо. Терпение и уважение были его любимым оружием.
— Но и вы постарайтесь понять меня. Эти помещения нужно привести в порядок, отремонтировать. Вы же понимаете, торговый дом «Флорио» не может размещаться в лавке, где плесень на стенах и двери скрипят.
— И что? Если вы поможете покрасить стены и смазать двери…
— Дело не в этом. Дело в том, что двери, окна — всё надо менять, и пол в ужасном состоянии… Работы много, кое-что нужно делать срочно. Хорошо, если вам повезет и попадутся такие же добросовестные арендаторы, как мы, но все равно вам придется приводить помещение в порядок.
Винченцо Романо хотел отказать. Однако быстро передумал. Он знал, что Флорио прав.
Сомнение. Оно читается в растерянных глазах, в приоткрытых губах. Переломный момент. Нужно поднажать.
— У меня есть одно предложение, если вы согласитесь меня выслушать. Хороший компромисс для нас обоих.
— В смысле?
Только тогда Иньяцио жестом пригласил его сесть.
— Долгосрочная аренда.
— Прекрасно! Хозяин я, но все права у вас. Зачем мне недвижимость, если я ничего не смогу с ней сделать? — Романо тихо ругается: — Вместо собаки я получаю собачью морду.
— Подумайте хорошенько. При долгосрочной аренде вы, по крайней мере, формально остаетесь владельцем лавки. Я же на свои деньги займусь ремонтом. Но если вы не хотите, — Иньяцио развел руками, — воля ваша. Как и мы вольны съехать.
Иньяцио говорил твердо, решительно. Он умел скрывать свои страхи, ведь сейчас он явно рисковал. Отказ Романо вынудил бы искать новые помещения для лавки и складов в другом районе. Оставить место, где они с Паоло когда-то начинали.
С другой стороны, нельзя оставаться в лавке, где в конторе сырость и разбитые двери. Это не соответствует уровню торгового дома «Флорио».
Винченцо Романо зашел за арендной платой и получил неожиданное предложение. Он походил по комнате, а потом удивленно спросил:
— Завидуете Канцонери и Гули, потому что у них свои торговые ряды?
— По правде говоря, нет. Просто нам нужна уверенность. Вы же знаете, если ты что-то заработал пóтом и кровью, это должно быть твоим, чтобы никто не мог прийти и отнять. Я не собираюсь тратить деньги на то, что вы потом решите продать кому-то другому. Надеюсь, вы меня понимаете?
Он понимал.
— Я подумаю над вашим предложением, — сказал Романо, прощаясь.
Он думал даже меньше, чем предполагал Иньяцио. И принял все условия.