"Что касается послания правительства Японии о принятии условий Потсдамской декларации, но включающего в себя заявление об “условии, что указанная Декларация не содержит никакого требования, которое затрагивает прерогативы Его Величества как суверенного правителя", наша позиция заключается в следующем:
С момента капитуляции полномочия Императора и Правительства Японии по управлению государством переходят к Верховному командующему союзных держав, который будет предпринимать те меры, которые он сочтет необходимыми для выполнения условий капитуляции.
От Императора потребуется санкционировать и обеспечить подписание японским правительством и императорским генеральным штабом условий капитуляции, необходимых для выполнения положений Потсдамской декларации, и приказать всем военным, военно-морским и военно-воздушным властям и всем подконтрольным им силам, где бы они ни находились, прекратить активные действия и сдать оружие, а также издать другие приказы, которые может потребовать Верховный командующий для вступления в силу условий капитуляции.
Немедленно после капитуляции Правительство Японии должно перевести военнопленных и интернированных гражданских лиц в указанные безопасные места, откуда они могут быть оперативно переведены на борт транспортных средств союзников.
Окончательная форма государственного устройства Японии будет, в соответствии с Потсдамской декларацией, установлена свободным волеизъявлением японского народа.
Вооруженные силы союзных держав будут оставаться в Японии вплоть до осуществления целей, изложенных в Потсдамской декларации”.
Утром 12 августа, после ухода работников МИДа, я посетил премьера Судзуки и информировал его об ответе союзников, а затем, в 11 часов, проследовал в Императорский дворец на доклад к императору. Император счел ответ удовлетворительным и сказал, что нам следует принять его в неизменном виде. Император поручил мне передать его пожелание премьеру, и я, немедленно вернувшись в официальную резиденцию последнего, выполнил поручение.
Во время беседы с премьером в кабинет вошел барон Хиранума, который сообщил о своем несогласии с пунктами 2 и 5 американской ноты. Я вкратце рассказал ему о сути заявления, которое я собирался сделать Кабинету и о котором будет рассказано ниже, и оставил их вдвоем. Однако у меня сложилось впечатление, что премьер уже был информирован военным министром о некотором недовольстве ответом Бирнса, ввиду чего рассмотрение ноты обещало быть отнюдь не легким. Вопрос о сохранении национальной государственности был чрезвычайно деликатным. Было самоочевидно, что в СССР и Китае большим влиянием пользуются взгляды противников сохранения нашей императорской системы. Как показали события времен ратификации пакта Келлога - Бриана, не приходилось также надеяться и на сочувственное отношение со стороны США.