Психическое состояние: испытуемая была грубо ориентирована во времени, пассивно включалась в беседу, во время опроса врачом вздрагивала всем телом, плакала, потом вдруг начинала повизгивать, хваталась за голову, охала, стонала, стереотипно раскачивалась из стороны в сторону, монотонным голосом повторяла одну и ту же фразу: «Что я наделала, моя дочь…». Ответы ее носили отрывочный характер и сопровождались вздохами, отдельными нечленораздельными звуками и стереотипными движениями. На протяжении всей беседы мимика оставалась застывшей, однообразной. За все время пребывания испытуемой на экспертизе поведение ее не менялось. Обхватив голову руками, быстрыми шагами ходила по палате, совершая при этом определенный путь и равномерно раскачиваясь всем туловищем из стороны в сторону; иногда засовывала обе ладони себе в рот и пыталась разодрать его, а то вдруг начинала сдавливать себе шею пальцами до появления синюшности на лице. Все движения сопровождались монотонными завываниями, плачем, стереотипной фразой: «Моя дочь, что я наделала». Постоянно высказывала суицидальные мысли, выражение лица ее при этом не менялось, оно было застывшим, маловыразительным.
Решение судебно-психиатрической комиссии: Н. страдает хроническим психическим заболеванием в форме шизофрении. Невменяема. Направлена на принудительное лечение в психиатрическую больницу общего типа.
В результате лечения в Пензенской психиатрической больнице Н. успокоилась, однако нередко у нее появлялось подавленное настроение. В такие периоды она высказывала мысли о том, что жить ей теперь не для кого и незачем, сторонилась от больных, спала тревожно, плохо ела, незначительные физические нагрузки вызывали у нее разбитость и усталость. После того, как муж Н. женился на другой женщине и категорически отказался от раздела квартиры, сославшись при этом на то, что у больной есть опекун — отец, у которого ей и надлежит жить, Н. стала вновь подавленной, уединялась от всех, говорила о том, что ее никто не выпишет из психиатрической больницы, просила отца написать в суд заявление о снятии с нее принудительного лечения.
22 февраля 1972 г. Н., воспользовавшись отсутствием медицинской сестры, оставила больницу и в тот же день покончила с собой, бросившись под поезд.
Анализируя данный случай, В. П. Мартыненко отмечает, что Н. с детства были присущи замкнутость, мнительность, отсутствие интересов, свойственных детскому и подростковому возрасту, наличие пониженного фона настроения. Начиная с 25-летнего возраста на фоне внешнего семейного благополучия у нее появились очерченные немотивированные колебания настроения, неврозоподобная симптоматика, выразившаяся в неоправданных опасениях за жизнь своего отца, свою собственную жизнь, боязни темноты, улиц, площадей, высоты, расстройствах сна и головных болях. Наряду с этим на фоне пониженного настроения у больной выступала определенная паранойяльная убежденность, проявляющаяся в опасениях за свое здоровье и жизнь (она больна неизлечимой болезнью, сходит с ума).