.
Приведенные соображения по поводу того, что попытки найти объяснения инцестным сюжетам в исторической и этнографической действительности якобы не соответствуют материалу, что миф выступает в качестве коллективного «фиктивного» опыта мне представляются необоснованными. Ведь если инцестные сюжеты в мифах несли определенную профилактическую функцию, должны были предостеречь от нарушения табу, то, следовательно, такая опасность была вполне реальной, а не фиктивной, иначе само существование подобных мифов становилось абсолютно бессмысленным. Нельзя запретить то, чего не существует в природе и не представляет опасности. Поэтому есть все основания думать, что содержащийся в мифах призыв соблюдать запрет на близкие кровнородственные половые связи вызывался именно тем, что такие связи были и несли в себе реальную угрозу. Причем они, судя по популярности инцестных сюжетов в мифах и легендах, были довольно распространены. Сами мифы с подобным содержанием есть не что иное, как способ борьбы с этим нежелательным явлением.
Мифы хотя и отсылают к неопределенно далекому мифологическому прошлому, однако отражают реальные картины своего времени, скрытые явления и процессы, тайные желания и влечения. Убедившись в гибельности близких кровнородственных сексуальных связей, человечество наложило на них строжайшее табу. Однако половое влечение к родственникам, конечно, не исчезло и сохранилось не только в соответствующих запретных действиях, но и в фантазиях и сновидениях, во влюбленности молодого человека в зрелую женщину или девушки — в немолодого мужчину, которые являются ничем иным, как прообразами (компенсациями) матери и отца. Важно подчеркнуть, что инцестуальные контакты, во-первых, не единообразны и подлежат классификации, что и будет сделано ниже, и, во-вторых, они вечны.
Не на протяжении всей истории человечества, а только с начала строительства цивилизации, медленно и постепенно инцест стал рассматриваться как нечто страшное, проклятое, извращенное, а поэтому подлежащее строжайшему запрету. Особенно отвратительным грехом считались кровосмесительные контакты между родителями и детьми, поскольку они считались возможными благодаря власти и силе родителей, которые таким способом порабощали своих детей. Совершенно неприемлемой была мысль о том, что человек может проникнуть туда, откуда он вышел. Однако во влечении мифологического героя к матери можно усмотреть его тайную надежду на преодоление соответственной смертности, если его мать родит от него такого же, как он. Инцест с матерью можно интерпретировать и как потребность возвращения в спасительное материнское лоно, единственное место, где можно найти покой и защиту от жизненных невзгод. Такое желание — не психоаналитическая фантазия. Его мне приходилось слышать не раз в клинических беседах от лиц, жизнь которых сложилась весьма неудачно.