– И как вы их распознаете?
– Да никак, – Ислямов вздохнул в ответ, – если только явно галлюцинации при психозе – тут уж сомнений нет. А вот если с иллюзиями человек – как ему диагноз поставить?
– Какие иллюзии? Видения?
– Нет, видения – это галлюцинации, то есть он видит то, чего явно нет. И быть не может. А иллюзия, это когда что-то есть, но в этом он видит или слышит что-то особенное, только ему понятное или непонятное, но странное.
– Один мой пациент воду в туалете спускал и соловьев слушал. Псих?
– Воду спускать и слушать соловьев – это иллюзия. – Ислямов, поискал на палубе, куда бы присесть. – Неверная интерпретация информации. Вряд ли псих, такое бывает при правополушарных инсультах. Он же никому этим не мешал?
– Но он целыми днями слушал. Если его в палату уводили, вырывался и кричал, хотел вернуться. Просто балдел от шума льющейся воды.
– Ну это значит иллюзия с навязчивым состоянием.
Аляпкин тоже устроил зад на тумбе и продолжил:
– Это очень интересно насчет иллюзий. Один мой знакомый, когда я еще на «Скорой» работал, в армии радистом служил и сутками эфир слушал, так ему во всех шумах морзянка слышалась. Это тоже иллюзия?
– Да. Наведенная профпатология. Шум эфира и морзянка создали своеобразный шаблон в слуховом анализаторе вашего знакомого, это как-то обязательно связано с удовольствием или сильным эмоциональным переживанием на службе.
Аляпкин кивнул. В темноте волжская вода слилась с общим фоном и виднелась только белая кильватерная струя, смотреть на которую уже было неинтересно.
– А вот если бы он ее записывал и расшифровывал?
– Извините, не совсем понял вопрос. – Ислямов откинул голову и посмотрел на звезды.
– Ну морзянку, которая ему чудится, начал бы записывать и расшифровывать радиограммы?
– Понимаете, коллега, иллюзия состоит в том, что человек в беспорядочном шуме слышит какой то порядок. Которого там на самом деле нет. Он просто неверно воспринимает шум. То же самое, что некоторые художники видят в облаках драконов. Облака реальны. Но дракона ведь там нет. Это искаженное «художественное» восприятие. А то, что он записывает и расшифровывает его, это уже какое-то навязчивое состояние. Тут можно обсуждать поведение как болезненное.
– Вот. Я именно об этом! А если он там задание получит, секретное?
– Ну он может наломать дров при этом. – Ислямов усмехнулся.
– Допускаю, но, что главное, – он секретность сохранит.
Аляпкин и Ислямов расхохотались. Они не заметили, что в темноте кто-то из коллег устроился за их спинами и слушал.
– Это называется апофения – видеть или слышать закономерности в случайных вещах, например лики на поджаренных тостах, лица и пирамиды на Луне, сатанинские слова в зарубежных песнях, осмысленные предсказания в текстах Нострадамуса, – раздался в темноте женский голос.