- Эмберхарт-кун, я должна была подойти с словами благодарности намного раньше…
- Не вижу никаких проблем… - пожал плечами я.
- …но они есть, - настойчиво перебила меня девушка, - Я, благодаря своему положению и положению своего рода, знаю, что вам можно доверять… а так же… прекрасно помню, что стукнулась головой сама. Дело в другом…
- Цурума-сан, мы же договорились начать с чистого листа, - немного укоризненно заявил я девушке. В ответ на это она притопнула ногой.
- Будьте добры выслушать до конца, Эмберхарт-кун! – тихо, но сердито зашипела Шино Цурума, - Я все эти дни запоминала тех, кто подходил ко мне с советами обвинить вас в покушении на мою жизнь!
- Оу, - я подобрался. Вечер сразу перестал играть детскими красками.
- Постарайтесь до конца учебной недели не оставаться один, Эмберхарт-кун, - тихо произнесла Цурума, - …и ждите гостей на выходные. Вокруг вашего дома ожидается непогода и удары молний…
Интерлюдия
Гордость редко знает свои пределы. Хотя, можно сказать иначе, гордость есть противоположность смирению, хотя бывает и так, что эти антиподы сочетаются самым причудливым и удивительным образом, порождая странные комбинации. Но иногда их создают и сами по себе.
Это место носило множество имен. Театр Гениев, Механический Город, Родина Кукол - были лишь наиболее известными, и то потому, что за менее известные, но куда более уничижительные частенько следовала изощренная и мстительная реакция. Огромная подземная пещера была облеплена изнутри пластинами устройств, подавляющих вибрации. А внутри нее располагался город… цех… непонятный паноптикум из сотен тысяч деталей и устройств. Здесь проживали и работали лучшие механики, лучшие ученые, лучшие инженеры страны. Таинственное царство механики, пара, эфира и открытий.
Кейджи Таканобу ненавидел это место больше всего. Страстно, отчаянно, каждым фибром своей патриотической души он презирал эту свистяще-гудящую пещеру, где едва ли не каждый час что-то взрывалось, что-то ломалось или протекало. Ему казалось, что эта бездушная и неуязвимая тварь при каждом его визите выпивает часть души. Что за грохотом проворачивающихся шестеренок слышится демонический смех, а в масло здесь добавляют свежевыжатую кровь страны.
Но что значат какие-то чувства перед долгом?
Кейджи кивал, едва заметно улыбаясь, когда Юга Тайко, один из главных инженеров Механического города, демонстрировал ему новые проекты. Точно так же кивал Томас Эриксон, пришедший с Таканобу англичанин. Они были настолько синхронны и одинаковы, два представителя разных наций, что старику Тайко бы задуматься, но неееет. Лысый, весь в шрамах от заживших ожогов, с нашлепкой на правом глазу и пневматическим протезом вместо правой ноги, старик с энтузиазмом размахивал руками, демонстрируя достижения местных мастеров.