– В системе нет никакого Адама Уоттса.
Я перегибаюсь через стойку, пытаясь увидеть экран.
– Может, вы не так написали? Уоттс. У-О-Т-Т-С.
Парень бросает на меня раздраженный взгляд, но мне плевать.
– Адам. А-Д-А-М.
– Я знаю, как пишется «Адам», – огрызается парень. – Я сразу так и написал. – Но он все равно набирает имя заново и нажимает клавишу «Ввод».
Через несколько секунд он (с самодовольным видом) заявляет:
– Под этим именем никто не зарегистрирован. Вам придется заполнить анкету пациента. – Администратор морщится, когда Адам издает оглушительный крик.
Я заставляю себя сделать глубокий вдох.
– А его мать, Роуз Голд Уоттс? – спрашиваю я. – Она-то должна быть у вас в системе.
Администратор вручает мне планшет, к которому прикреплена пустая анкета.
– Это не имеет значения, мэм. У каждого пациента должна быть своя медицинская карта.
Парень жестом приглашает меня присесть, а потом вздыхает с облегчением, потому что я наконец уношу ревущего младенца подальше от него. Другие посетители тоже не рады тому, что ребенок орет. Я смотрю на них с извиняющейся улыбкой. Одна пожилая женщина улыбается в ответ, так что я сажусь рядом с ней.
Я начинаю заполнять анкету. Готова поклясться, Роуз Голд говорила, что собирается рожать Адама здесь. Помню, я еще сказала, что это много для меня значит, она ведь родит ребенка там же, где я родила ее. Ее это, кажется, не особенно тронуло, но я тогда решила, что моя дочь просто нервничает. Наверное, в последний момент она передумала и выбрала, например, больницу в Вествью в тридцати километрах отсюда.
Заполнив анкету, я возвращаюсь с ней к неприветливому администратору. Мне хочется отчитать его, но я прекрасно знаю, что в медицинском сообществе лучше никого не злить, иначе ты ничего не добьешься. Так что я отдаю парню анкету, улыбаясь.
– Вас вызовут, ждите, – говорит он.
Я хочу спросить, долго ли придется ждать, но знаю, что администратора этот вопрос только разозлит. Поэтому я переключаю внимание на Адама. Он весь раскраснелся от плача. Мы возвращаемся на место. Я достаю бутылочку из сумки с подгузниками. Когда я подношу соску ко рту Адама, он умолкает и начинает пить.
– Слава тебе господи, – бормочет мужчина средних лет.
Я бросаю на этого грубияна в свитшоте и трениках недовольный взгляд. Люди бывают так жестоки по отношению к детям.
Через тридцать бесконечных минут медсестра называет имя Адама. Я вскакиваю со стула и закидываю сумку с подгузниками и свою дамскую сумочку на плечо. Адам снова начал плакать, так что мне хочется поскорее уйти подальше от остальных посетителей, их терпение уже на исходе. У чудовища в спортивном костюме глаза едва не вылезают из орбит от того, как сильно он их закатывает. Проходя мимо, я случайно наступаю ему на ногу.