Вслед за медсестрой я, нырнув в какую-то дверь, иду по стерильно-белому коридору. По обе стороны расположены смотровые. Я вспоминаю, как придумала для маленькой Роуз Голд больничное бинго: она закрашивала квадратик каждый раз, когда попадала в новый кабинет. К семи годам она заполнила всю табличку.
В конце коридора мы поворачиваем направо и оказываемся в еще одном длинном коридоре. Медсестра идет быстрее, чем я, хотя меня, несомненно, оправдывает тот факт, что я несу на руках семикилограммовый шар для боулинга и все, что к нему прилагается. Я опускаю взгляд, чтобы проверить Адама, и тут же врезаюсь в кого-то.
– Пэтти?
Мне даже не нужно поднимать голову, я узнала голос. Это Том. Дело плохо. Отступив на шаг, я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на своего бывшего друга, одетого в форму медбрата.
– Здравствуй, Том.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он с искренним недоумением. Осматривая меня в поисках повреждений, Том замечает Адама и прищуривается.
– Мне пора, Том. Потом поболтаем, ладно? – Я пытаюсь обойти его, чтобы догнать медсестру, которая уже скрылась за поворотом.
Том делает шаг одновременно со мной, чтобы преградить мне дорогу.
– Что ты здесь делаешь? – повторяет он.
– Мой внук заболел, – отвечаю я. Мое терпение на исходе.
Том наклоняется к Адаму – сработал инстинкт медработника.
– Что с ним? – спрашивает Том.
Я знаю, что это прозвучит подозрительно и что я точно предстану в невыгодном свете, но другого способа отделаться от Тома придумать не получается. Я встречаюсь взглядом со своим бывшим другом.
– Его без конца рвет.
Глаза Тома наполняются сначала страхом, а потом гневом. Том делает шаг мне навстречу. У меня наконец появляется возможность проскочить, и я решаю ею воспользоваться. Том хватает меня за руку, но я вырываюсь.
– Я ничего с ним не делала.
Прошипев это, я убегаю. В конце коридора я оглядываюсь. Том стоит на том же месте, глядя мне вслед.
Я чуть не сталкиваюсь с медсестрой.
– А я думаю: куда вы делись? – говорит она и отводит меня в кабинет номер шестнадцать. Роуз Голд называла его счастливым, потому что число шестнадцать было ее любимым.
Медсестра говорит, что ее зовут Дженет, и закрывает за нами дверь. Потом начинаются стандартные вопросы о симптомах, замеченных у Адама. Параллельно с опросом медсестра проверяет глаза Адама, его уши и рот. Потом достает стетоскоп, чтобы послушать сердце и легкие. Затем она осматривает кожу и гениталии, проверяя, нет ли сыпи. Когда медсестра нажимает Адаму на животик, малыш снова заходится плачем.
– Прости, дружище, – говорит Дженет. Ее голос звучит искренне. Она играет с ножкой Адама, пытаясь успокоить его. Я устало откидываюсь на спинку стула, радуясь тому, что рядом со мной наконец-то есть человек, который умеет обращаться с детьми.