Нам сказали, что поскольку никто из нас не считается преступником или врагом, то любой человек из этого лагеря может идти на все четыре стороны когда захочет. Для этого надо лишь предварительно получить на руки сухой паек из сухарей и консервов на три дня, а также так называемую «справку об освобождении», в которой на двух языках, русском и немецком, написано, что податель сего освобожден Красной Армией из нацистского концлагеря или тюрьмы. Но никто и не думал бежать отсюда. Мало кто в такое неспокойное время рискнул бы покинуть это место и отправиться в путешествие на свой страх и риск. Кроме того, силой, удерживающей людей здесь крепче любых цепей и колючей проволоки, являлись полевые кухни, три раза в день раздающие простую, но очень сытную пищу. Горячая еда – какое же это блаженство после долгих дней полуголодного существования!
Кстати, беседовал со мной по прибытию не один из офицеров русской контрразведки, за которыми тянется шлейф жуткой славы, а улыбчивый и круглощекий брат Себастьян из ордена доминиканцев. Этот милейший человек просто излучал благодушие – и я раскрылась перед ним полностью и без остатка.
– Успокойся, сестра, – сказал он, когда я излила ему свои сомнения, – ты и твои дети тут в полной безопасности. Твой муж сам ответит за совершенные им прегрешения – и перед светскими властями, и перед нашим Господом, – и ты с детьми тут ни при чем. Нам также известно, что ты не разделяла его нацистских убеждений, не поклонялась дьяволу и зрелище богопротивных мистерий не вызывало у тебя ничего, кроме ужаса и омерзения, поэтому тебя нельзя заподозрить в пособничестве злым силам. К тому же сам Адольф Гитлер – это живое воплощение Сатаны – назвал тебя своим личным врагом, а такое звание – большая награда. Что же касается твоего титула принцессы Савойской, то большевики в основном изжили свое неприятие аристократических титулов и правящих фамилий. В Румынии с их одобрения по-прежнему правит король Михай, а в коммунистической Болгарии как ни в чем не бывало на троне сидит царь Борис вместе с твоей сестрой царицей Джованной…
– Но почему же эти русские, захватывая Рим, убили моего отца и брата? – со слезами на глазах спросила я. – Ведь моя семья отстранила от власти Муссолини и объявила о выходе Италии из войны…
– Ну как тебе сказать, сестра моя… – покачал головой брат Себастьян, глядя на меня своими светлыми лучистыми глазами, – нельзя было закончить длительную и кровопролитную войну простой односторонней декларацией Нейтралитета. На войне – или все, или ничего. Король румынский и царь болгарский сохранили свою власть и жизнь потому, что разорвали союз с Гитлером и тут же заключили его с господином Сталиным. Никаких полумер, никакого нейтралитета в подобном деле быть не могло. А уж оказывать вооруженное сопротивление Господним Воинам, находящимся на тропе войны с Врагом рода человеческого, и вовсе было невозможной глупостью. Если бы ваш отец, человек вроде не глупый, смиренно вышел к русским под белым флагом и сдался в плен, то ничего бы ему не было, а так как вместо этого прозвучали выстрелы, то и ответ был соответствующим. Оказывать сопротивление частям особого назначения, лично подчиненным советскому главнокомандующему – занятие для самоубийц.