– Простите, мэм, – сконфуженно произнес Геерт, – мы больше не будем.
– Ну почему же сразу «не будем», – усмехнулась та, – споры дело хорошее, потому что в них рождается истина. Но только кричать при этом не надо. Громкостью крика дела решаются только в стаде бабуинов, где кто громче всех вопит, тот и вожак; но вы же все тут считаете себя цивилизованными людьми, а потому должны все понимать правильно.
После этих слов мои парни пристыженно замолчали. Критика пришлась не в бровь, а в глаз. Были бы тут наши старики – и тогда те, кто моложе их, вели бы себя прилично. Правда, как раз-таки старики не дали бы нам даже заикнуться об отказе от пути наших предков.
– Мэм, – набравшись храбрости, сказал Геерт, – мы с парнями хотели бы знать: а что, вправду кафры – это такие же люди как и мы? А то тут говорят разное, некоторые считают их двуногой разновидностью обезьян…
– Начнем с того, что все мы, люди, и есть двуногая разновидность обезьян, – сказала госпожа Антонова. – От ближайших родственников шимпанзе нас отделяют только два процента разницы в наследственном коде, а также наличие души, разума и воли. Душой мы любим и ненавидим, а также отличаем добро от зла. Тех, кто не способен этого делать, у нас на Руси называют бездушными. Разум необходим, чтобы мы осознавали этот мир во всем его многообразии и понимали меру ответственности за совершаемые нами поступки. Те, кого народ называет безумцами, обычно действуют хаотично и чаще всего во вред себе. Воля нужна нам для того, чтобы, не боясь трудностей, идти по избранному пути, преодолевать соблазны и банальную человеческую лень. Безвольный человек не достигнет никогда и ничего, потому что он не сможет преодолеть трудности, а вместо того станет игрушкой внешних обстоятельств.
– Замечательное определение человека, мэм, значительно лучше, чем у Платона… – ничуть не кривя душой, произнес наш фельдшер уорриор-офицер Йосси дю Преез, всего год не доучившийся в Кейптаунском университете.
– Но постойте, мэм! – перебил Йосси баламут Оуэн, – если человека от шимпанзе, как вы говорите, отличают всего два процента (что, в общем-то, и неудивительно, ведь надо же было Господу на ком-то тренироваться), то каково различие между кафром и белым человеком?
– Различия между белыми и черными составляют доли грана>[24], – решительно ответила госпожа Антонова, – и они далеко не в цвете кожи. Я, перед тем как идти сюда к вам, специально проконсультировалась с НАШИМИ специалистами – и могу сказать, что цвет кожи – это параметр переменный. Пройдет восемьдесят поколений – то есть пройдет около двух тысяч лет – и кожа ваших потомков неизбежно станет такой же темной, как и у аборигенов этих мест…