Подробностей мне не сообщили; госпожа Антонова, которая тоже там была вместе с папой, сказала, что молодым леди лучше не знать о подобных ужасах. Я уже просила разузнать об этих подробностях моего друга Бэзила, но он только нахмурился и сказал, что хоть детали дела в Букингемском дворце ему неизвестны, но он слышал о других подобных случаях и совершенно согласен с госпожой Антоновой в том, что юной леди совершенно не подобает знать такие вещи. Мол, это настолько ужасно, что и взрослые, повидавшие войну мужчины, бывает, кричат по ночам от приходящих к ним кошмаров – потому что не успели, не спасли, не уничтожили гадину в зародыше… Быть может, когда я стану взрослой и смогу прямо смотреть таким вещам в лицо – тогда мне и расскажут, что ужаснуло папу настолько, что у него начался этот проклятый приступ.
Но худшее заключалось в том, что первоначально папу доставили не сюда, к русским, где есть все медикаменты и опытные хирурги, а в госпиталь Святого Фомы, ближайшую и лучшую лондонскую больницу. Именно в ней по большей части – лечились члены нашей семьи, потому папа и потребовал, чтобы его везли прямо туда. Но оказалось, что профессоров и опытных врачей, лечивших его раньше, больше нет в живых>[29], запасы медикаментов иссякли, и никто из имевшихся в наличии докторов был не в состоянии поставить правильный диагноз. Начали спешно собирать консилиум из уцелевших во время нацистских чисток специалистов… Но за это время папе стало совсем плохо. Консилиум собрался и поставил страшный диагноз – «прободение язвы». Никто из тех докторов не взялся оперировать короля, да к тому же из-за разных проволочек случай оказался запущенным.
Тогда госпожа Антонова плюнула на все условности (тем более что папа впал в беспамятство и не мог больше возражать) и отправила его геликоптером сюда, на флагманский корабль русских из будущего. Но было поздно. Как сказал профессор из будущего господин Сергачев, если бы моего папу привезли хотя бы на час раньше, то они еще поборолись бы за его жизнь. Но… Единственное, что можно было сделать – это немного замедлить процесс и освободить больного от терзающих его болей. Но ужасный конец все равно был неизбежен… Сутки, максимум двое – и все. Я даже не знаю, успеют ли сюда из Москвы маменька и сестрица Марго, а также прочие политические деятели, которые, пока мы воевали, оставались в глубоком тылу у русских.
Но раньше всех сюда успел Бэзил. Он оставил дела на заместителя и примчался сюда поддерживать меня, пока я поддерживаю умирающего папу. Он очень милый молодой человек, вежливый и культурный, как будто даже и не русский, только очень жаль, что он мне еще не сказал самых главных слов, которые жених должен сказать невесте. Они между нами пока только подразумеваются, но не произнесены вслух. Конечно, его отец официально считается всего лишь сыном сапожника, но любой, кто бросит хотя бы взгляд на дядюшку Джо, не усомнится, что в его жилах течет воистину императорская кровь. По этому поводу ходят разные слухи, но я уверена, что если бы дядя Джо захотел стать основателем династии, он этого непременно добился бы этого. Но Бэзил не хочет власти, он стремится только к звездам – туда, где полет стремителен и неостановим. Когда я начинаю мыслить по этому поводу рационально, то понимаю, что из Бэзила получился бы прекрасный принц-консорт. Он наверняка ни во что не будет вмешиваться, и в то же время овеет Британию и своей личной славой, и великой славой своего отца… И, кроме всего прочего, от него наверняка пойдут красивые дети… А это тоже немаловажно.