Платье в греческом стиле подчеркивало хрупкость фигуры, а бирюзовый цвет выгодно оттенял кожу, делая ее не блеклой, как обычно, а фарфорово-прозрачной. Даже Максовы запросы в плане ног отчасти реализовались! Подол, длиной до колен, оставлял простор для полета фантазии, но открывал достаточно для того, чтобы она разыгралась как следует.
Когда я распахнула дверь, желая явить себя миру, дабы он восхитился, то застала начальство и актера в разгаре очередной ссоры. Вернее, Малкин как раз заканчивал очередную длинную и занудную речь:
– … мы уважаемое агентство и еще никогда не прибегали к таким методам, ставя профессионализм превыше все…
В этот момент он взглянул на меня, на несколько секунд завис с расфокусированным взглядом, особо задержавшись почему-то на босых ступнях. Я поежилась, потерла одну лодыжку о другую и, кашлянув, спросила у Старовойтова:
– Макс, ну как?
– Как домашний сарафан, – вздохнул в ответ актер. – Но сейчас мы это исправим… туфли, аксессуары, косметика, и ты конфетка! А слишком шикарно нам и не надо, кошерные еврейские мужчины это не одобряют.
—У меня только тушь и помада с собой, – призналась я и коснулась волос. – И никаких средств для укладки нет, а, как понимаю, мышиный хвостик на свидании это не то, что нужно кошерному еврею.
– Все есть у меня. И для макияжа что-нибудь найдется… База и прочие прелести. – Поймав мой веселый взгляд, в котором, видимо, светилось честное мнение о мужике с косметичкой, Старовойтов повел плечами и философски ответил: – Не мы такие, а жизнь такая, Рыба моя. А точнее, профессия. Не всегда на площадке есть гример, приходится самому.
В следующие полчаса мы с нашим звездуном колдовали возле зеркала в попытках сделать из моли в домашнем платье бабочку при параде. Судя по довольному взгляду Макса и недовольному Малкина, очень даже получилось.
– Моя девочка выросла! – Старовойтов смахнул несуществующую слезу умиления. – Казалось бы, еще вчера пришла ко мне в квартиру вся такая бледненькая, а сейчас расцвела!
– Иди в… пустыню работать, – мрачно послала его я, покачиваясь на каблуках и сжимая клатч.
– Если ты мне это обеспечишь – я побегу! – клятвенно заверил Макс, но его очередное паясничание прервал звонок по внутреннему телефону. Его снял молчащий и мрачный, как сыч, Малкин сказал такое же совиное “угу” и, повесив трубку, повернулся к нам.
– Давид ожидает нашу принцессу внизу.
Меня еще раз покрутили вокруг своей оси, поправили “перышки”, критически осмотрели и Макс вынес вердикт:
– Все, лети навстречу нашему контракту, Золушка.
Малкин, подпирающий плечом стену около входа с таким энтузиазмом, словно без его усилий она рухнет, тоже не промолчал: