Чарли испуганно хнычет. Ему больно от злобы в голосах родителей. Как только они входят в дом, он стремглав мчится на кухню и становится там в угол за дверью, прижавшись лбом к стене и тихо плача.
Родители не обращают на него внимания. Они забыли, что его нужно вымыть и сменить штанишки.
— Я не истеричка! Просто меня мутит от того, что когда я хочу что-то сделать для твоего сына, ты начинаешь ныть. Тебе все равно, каким он вырастет! Тебе плевать на него!
— Мне не все равно! Просто я давно понял, что никто ему не поможет. Такой ребенок — крест, и нам остается только нести его и любить. С этим я согласен, но не собираюсь потакать твоим дурацким затеям. Все наши сбережения ушли шарлатанам, а на эти деньги я давно мог открыть свое дело. Да-да! Не гляди на меня так! На деньги, которые ты швырнула на ветер, я мог бы завести свою парикмахерскую, а не выбиваться из сил за прилавком! Мое дело, где люди работали бы на меня!
— Не кричи так. Ему страшно.
— Иди к черту! Теперь я знаю, кто осел в этом доме — я! Потому что не остановил тебя вовремя!
Он выскакивает на улицу и с треском хлопает дверью.
— Прошу прощения, сэр, но мы уже заходим на посадку. Застегните… О, вы так и просидели с ними от самого Нью-Йорка! Почти два часа…
— Я совсем забыл о нем. Расстегну, когда приземлимся. Мне больше не страшно.
Теперь я понимаю, от кого передалось мне это так поразившее всех желание стать умным. Роза вставала и засыпала с ним. Ее ужас, вина, стыд. Чарли — слабоумный! Ее мечта, что все можно исправить. И вечный вопрос — кто виноват? Матт или она? Только когда Норма доказала, что она способна иметь здоровых детей и что я просто-напросто урод, Роза оставила попытки переделать меня. Но сам я никогда не оставлял надежды превратиться в нормального человека… Чтобы она полюбила меня.
Вот что еще любопытно. Мне следовало бы затаить на Гуарино обиду за то, что он обманул меня, Розу и Матта. Но я вспоминаю его с благодарностью. Он всегда был добр ко мне. Улыбка, дружеское похлопывание по спине, ободряющее слово — все то, что доставалось мне так редко. Он обращался со мной, даже тогда, как с разумным существом.
Может, это попахивает неблагодарностью, но что действительно злит меня — отношение ко мне как к подопытному животному. Постоянные напоминания Немура, что он сделал меня тем, кто я есть, или что в один прекрасный день тысячи кретинов станут настоящими людьми.
Как заставить его понять, что не он создал меня? Немур совершает ту же ошибку, что и люди, потешающиеся над слаборазвитым человеком, не понимая при этом, что он испытывает те же самые чувства, что и они. Он и не догадывается, что задолго до встречи с ним я уже был личностью.