—Я тебя не люблю. А люблю другого. И мне пришлось пройти через ту ночь с тобой, чтобы понять, что я люблю его, понятно тебе?
—Кого? — в бешенстве крикнул Рикардо.
—Меня!
Рикардо обернулся. Перед ним стоял Артуро — спокойный, уверенный в себе, будто Габи и впрямь сказала правду.
—Она любит меня, — продолжал Артуро, — меня, а не тебя, ясно?
Рикардо в полной растерянности переводил взгляд с Габриелы на Артуро. В голове у него мелькнуло, что между ними существует какой–то сговор, но зачем? Разве он чем–то обидел ее? Ведь у него самые серьезные намерения!
—Послушай, Артуро, — заговорил он, стараясь быть спокойным. — Габриела моя женщина, она принадлежит мне, она любит меня…
—Я тебя ненавижу, — выкрикнула Габриела, — уходи отсюда!
—Слышал, что сказала сеньорита? — придвигаясь к нему, угрожающим тоном спросил Артуро. — Сеньорита знать тебя не желает. Она просит тебя уйти. Уходи, а то мне придется выкинуть тебя из твоего собственного офиса. Она вовсе не твоя женщина, а моя. Моя, — при этих словах Артуро ударил себя в грудь — моя, тебе ясно?!
…В огромном пустом доме, ожидавшем реконструкции, Диего не мог чувствовать себя в безопасности. Те мальчишки, которые избили его недавно, из–за чего он оказался в больнице, могли знать о его местонахождении. Конечно, у него была надежда, что братья его подружки Йоли, Рубен и Левша, смогут постоять за него в случае нового нападения, но они не всегда были рядом.
Убегать из больницы было делом рискованным, но Диего опасался, что прямо оттуда его заберут в детский дом, и поэтому решился на этот отчаянный шаг.
И сейчас Йоли и Рубен сидели вместе с ним в его ненадежном укрытии и предавались горестным размышлениям, что Диего следует предпринять дальше.
Йоли пробовала уговорить свою маму, чтобы она взяла Диего к себе, но Консуэло, несмотря на всю свою доброту и сочувствие к мальчику, наотрез отказала ей. В доме и так слишком тесно.
Надо было искать какой–то другой выход, но какой?
Но все решилось само собой.
Двое сотрудников из государственной службы по защите детей, мужчина и женщина, разыскали Диего — очевидно, те самые мальчишки, которые избили его, указали им на его жилище.
Они принялись в два голоса уговаривать мальчика, чтобы он пошел с ними.
—Мы говорим о твоих правах, Диего… Кто–то должен следить за тем, чтобы ты как следует питался, чтобы у тебя была возможность учиться, чтобы кто–то защищал тебя. Пойдем с нами.
—Но я вовсе не заброшенный ребенок, — запротестовал Диего. — Я каждый день моюсь. Не попрошайничаю, сам зарабатываю себе на жизнь…
Эти наивные доводы вызвали у двоих взрослых сочувственную улыбку.