—Не спорь с нами, Диего. Поверь, мы хотим помочь тебе. Пойдем с нами.
Йоли, как ей ни грустно было, сочла нужным согласиться с теми, кто пришел спасти и защитить ее друга.
—Иди с ними, Диего… Ты пока пойди с ними, а я буду искать тебе папу.
—Да–да, так будет лучше, — поддержал сестру Рубен.
Диего был вынужден согласиться…
Ванесса Линарес доставляла своим родителям массу беспокойства, в отличие от ее старшего брата Рикардо и младшей сестры Марии—Фернанды.
Она дерзила матери, обвиняя ее в том, что та отдает предпочтение перед дочерьми сыну, намекая, что ей известна ее связь с тренером спортивного зала, где Эльвира, изматывая себя на тренажерах, сбрасывая лишний вес, отказывалась подчиняться отцу, которого считала подкаблучником, человеком, лишенным в семье какой–либо инициативы, была груба со слугами…
Конечно, все это можно было бы отнести на счет ее переходного возраста — и ее резкость, и грубость, но главная беда заключалась в том, что и к самой себе она относилась не слишком бережно и была способна в один прекрасный день погубить саму себя, лишь бы только насолить своим родным.
Единственным человеком во всем доме, с которым Ванесса могла поделиться своими мыслями и настроением, была Патрисия.
Она долго приглядывалась к Патрисии, прежде чем сделала ее своим доверенным лицом.
Ванесса верно почувствовала момент, когда Патрисии вдруг надоело жить интересами своей сестры Илианы, и угадала, что девушка эта сама была влюблена в жениха сестры, но никому не смела признаться в этом. Ванессе случалось заставать Патрисию в гостиной, когда она ласково трогала клавиши рояля, на котором превосходно играл Рауль, — выражение ее лица в эти минуты было необыкновенно нежным и печальным.
Именно Патрисии Ванесса рассказала о Левше, который казался ей экстраординарной, загадочной личностью, способной круто изменить ее жизнь.
—У меня от Левши голова кружится, — взахлеб делилась она со своей кузиной и подругой. — Он весь окутан тайной. Левша прекрасно одевается, у него машина, он обожает всякие приключения. Но он что–то от меня скрывает. Меня это не пугает, нет, напротив… Я вижу, что он лжет мне иногда, и не пытаюсь его разоблачить…
—Я тебя понимаю, — печально отзывалась Патрисия, — все, что связано с грехом, с тайной, — это влечет, неудержимо влечет к себе. Лишь бы жить, жить по–настоящему, а не влачить это жалкое существование. Оно невыносимо.
Ванесса чувствовала, что Патрисии хочется говорить о себе, но она была так устроена, что чужая откровенность не слишком прельщала ее. Поэтому она продолжала: