— Ты чего барабанишь? Где Славик?
— В школе, — ответила Лёшка, — а бабушка почему-то не открывает.
— Должно быть, в магазин отошла, — спокойно сказала соседка. — Я слышала, как захлопнулась за ней дверь, это было минут двадцать назад. Хотя тут не поймёшь, у кого что хлопает, покоя нет никакого.
Соседка сошла вниз, а Лёшка перестала стучать и села на верхний порожек. Джим помельтешил по площадке и лёг рядом с ней. К счастью, Ромку долго ждать не пришлось.
— Лёшка, объясни толком, как было дело? — задыхаясь от быстрого бега, потребовал он.
Сестра развела руками.
— Была и нет. Чай со мной собиралась пить и не открывает. Соседка говорит, что вроде бы слышала, как минут двадцать назад хлопнула дверь. А если её похитили?
— Чушь не мели! Зачем кому-то её похищать? Что с неё взять? Скорее всего, ей и в самом деле понадобилось срочно куда-то выйти.
— Но она в халате была. И бледная невозможно, встала недавно, не ела даже. И точно не собиралась никуда выходить. Сам подумай, как бы она оставила меня во дворе с Джимом и без ключей? Рома, а вдруг она дома и ей совсем плохо? Лежит без сознания и…
— Сиди и жди! — коротко бросил Ромка и побежал в школу.
В коридоре он встретил Илью Григорьевича, коротко обрисовал ему ситуацию, и тот сам вызвал Славку из класса. Встревожившись, Славка включил телефон и позвонил своей бабушке.
Ромка совсем не надеялся на ответ, но, как ни странно, Мария Андреевна откликнулась моментально.
— Славочка, ты жив? — услышали все её громкий, взволнованный голос.
— Я-то жив, — Славка перевёл дух. — А ты где?
— Сначала скажи, где ты? Что с тобой?!
— Со мной ничего, я в школе, но сейчас буду дома. А вот где ты? Лёшка с Джимом не могут попасть в квартиру, ты им почему-то не открываешь.
— Я тоже сейчас приеду. Сейчас. Я скоро.
— Ничего не понимаю, — пожал Славка плечами.
— Странно, конечно, но главное, что она жива и здорова, — сказал Илья Григорьевич. — Вы уж тогда расскажите мне, в чём там дело.
— Хорошо, — пообещал Ромка, и оба друга помчались к дому.
Славка распахнул свою дверь, все влетели в квартиру, и в лицо им ударил ветер. Дверь в бабушкину комнату оказалась распахнутой, над открытым окном взвились занавески. Под подоконником в луже воды валялись фотогазета и ваза с разбросанными цветами. Розовые лепестки устилали пол. Видимо, когда бабушка уходила, сквозняком эту вазу снесло с окна, а фотогазету — с дивана.
Лёшка подняла вазу — она не разбилась, затем газету. Снимки намокли, лиц на них почти не осталось, на некоторых смутно виднелись ноги да серые неясные силуэты.