— Так и сделаем, — кивнул Ромка и вдруг больно сжал её руку. — Смотри!
Лёшка посмотрела и ахнула. Во дворе откуда-то появилась стройная женщина в чёрном блестящем плаще.
— Вот везуха! Не зря пришли! Лидия Александровна, погодите! — крикнул он громко.
Женщина не обернулась.
Ромка достал телефон и быстро пошёл за ней, Лёшка — следом. Должно быть, женщина почувствовала, что её преследуют, и прибавила шаг. Но Ромка не отставал. Тогда она, достав из сумочки телефон, почти побежала. И Ромка побежал тоже, стараясь её догнать и сфотографировать до того, как она зайдёт в свой подъезд.
А женщина ускорила бег, можно сказать, помчалась изо всех сил, и когда казалось, что её уже не догнать, вдруг высоким каблуком зацепилась за какую-то проволоку и, ойкнув, рухнула наземь.
Ромка с Лёшкой к ней подбежали, и она закричала как резаная:
— Уйдите от меня! Что вам надо? Я сейчас полицию вызову!
Она повернула к ним голову, и оказалось, что ей лет двадцать, не больше.
— Ой, — сказала Лёшка, — простите, пожалуйста, мы вас спутали с одной нашей знакомой — у неё плащ такой же. Вы нас что, испугались?
— А вы как думали! — воскликнула девушка. — Испугаешься тут, когда тебя преследуют сразу двое. Со мной такое раз уже было: малолетки налетели, сумочку отобрали, хорошо, что ничего другого не сделали.
— Но мы не такие.
— Вижу, — девушка с их помощью поднялась и, чуть прихрамывая, через арку прошла на улицу.
— Ошибся, бывает, больше такого не случится, — глядя ей вслед, сказал Ромка и направился к подъезду Лиды Смирновой.
Дверь им открыла полная женщина в зелёном халате. В руке у неё была бутылочка с соской.
— Вы ко мне? А, да, это вас Алёна прислала. Подождите, я сейчас вам фотографии принесу.
Она скрылась в комнате, через некоторое время вернулась с конвертом и со словами: «Вот всё, что нашла», — отдала его Лёшке.
— Скажите, пожалуйста, — спросил Ромка, — вы кому-нибудь из ваших однокурсников рассказывали о фотогазете, которую Алёна Игоревна для вечера сделала?
Лида подняла брови.
— О фотогазете? Зачем? Кому?
Где-то в глубине квартиры вдруг закричал ребёнок, и она в нетерпении оглянулась.
— Плачет. Пора кормить. Ему четыре месяца, я от него почти что не отхожу и мало поэтому с кем-либо общаюсь. С Алёной разве что, и то только по телефону. А в чём дело?
— Вам Алёна расскажет. Спасибо и до свиданья.
Ромка ретировался и сам захлопнул за собой дверь.
— Значит, — сказал он, — из списка подозреваемых мы эту Лиду вычёркиваем. Ей та старая история с иконой сто лет снилась, раз у неё в таком возрасте появился ребёнок. И стройной её назвать ну никак нельзя, поэтому и про плащ было незачем спрашивать. Вообще-то я так и думал, что она окажется ни при чём. Художник этот куда подозрительней.