— Пока не знаю, сейчас подумаю, — невозмутимо ответил брат и снова на всякий случай заглянул в шкаф. Но куртки, как ни искал, не нашёл.
Хотя на улице давно стемнело, в кабинете кромешного мрака не было. Напротив окна светилась вывеска магазина «У Фёдора», а по стенам пробегал свет фар проезжавших мимо машин и скользили паучьи тени оголённых деревьев. Правда, это случалось нечасто — переулок, наверное, заканчивался тупиком.
Лёшка села на стул, сжала руками виски и, покачав головой, посмотрела на брата:
— Надумал?
Ромка кивнул.
— Прежде всего надо светильник вырубить. Чтобы нас с тобой сразу никто не увидел.
Сопровождая свои слова действием, он встал на стул, скрутил в патроне лампочку и попросил Лёшку пощёлкать выключателем. Она пощёлкала. Свет не зажёгся.
— А теперь что? — спросила она.
— А то. Репнин обязательно придёт за портфелем, а может, и раньше, попробует включить свет, и когда не получится, пойдёт за электриком или охранником. Дверь за собой, естественно, он на ключ не закроет, и в этот момент мы с тобой отсюда выскочим и спрячемся в кладовке. А потом незаметно уйдём. Хорошо я придумал?
— А если он никуда не собирается, а свой портфель в темноте возьмёт и уйдёт?
— Если он пройдёт сразу к портфелю, то мы успеем подкрасться от картин к двери и сделать вид, что только вошли.
— И зачем? Как мы объясним свой приход?
— Передадим ему привет от Алёны. Скажем, что она нас к нему послала смотреть картины. Понятно?
— Понятно. Только бы всё удалось.
И время пошло. Лёшка поминутно поглядывала на часы и вздыхала.
— Ромка, а вдруг он сюда только поздно ночью придёт? Только после банкета? Что мы маме-то скажем?
— Сообщение маме пошли. Напиши, что на выставке шумно, разговаривать трудно, и что мы ещё немного задержимся.
По стенам пронеслись свет и тени, потом опять и опять. И так прошёл целый час. Ромка не терял время даром, а строчил послания Лизе, Лёшка от монотонного шума за стенкой, несмотря на тревогу, слегка задремала, и ей приснились Артём с Наташкой: взявшись за руки, они шли по двору и громко над ней смеялись. А она ловила ворону, и та отзывалась скрипуче: «Карр!»
Вздрогнув, она проснулась. Воронье карканье преобразилось в шаркающие шаги и скрежет ключа.
— Идёт! Готовься! — прошептал Ромка. — Если что, беги первой, я за тобой.
Дверь открылась. Лёшка вся подалась вперёд, собираясь, если художник пройдёт к столу, на цыпочках красться к двери.
Однако в неярком свете коридорной лампы показалась не мужская фигура, а женская. А когда по кабинету снова пронёсся свет от проезжающей мимо машины и попал на лицо вошедшей, то Лёшка едва удержала крик: это была старуха с портрета.