В одну минуту седьмого, когда послышался шум спускающегося лифта, я был настолько поглощен содержанием своего письменного стола, что при появлении Вульфа даже не повернулся. Все его действия я, однако, определял на слух: вот он шагает к креслу, вот усаживается, поудобнее устраивая свои четыре-тысячи унций, звонит насчет пива, ворчит, потянувшись за книгой, оставленной им здесь двумя часами раньше, с фальшивой десятидолларовой бумажкой вместо закладки. Краем уха я ухватил и вопрос Вульфа, адресованный Фрицу, притащившему пиво:
– Это ты положил сюда деньги, а, Фриц?
Тут, конечно, пришлось вмешаться мне:
– Нет, сэр, это я.
– Разумеется. Спасибо, Фриц. – Он открыл бутылку и наполнил стакан.
Фриц ушел. Вульф дал пене осесть, но не слишком, и сделал два солидных глотка. Потом поставил стакан на стол, постучал пальцем по пачке новеньких пятидесяток, все еще лежащих под пресс-папье, и спросил:
– Ну? Вздор?
– Нет, сэр.
– Тогда что?
Я заговорил, и речь моя потекла плавно, с проникновенной искренностью:
– Я допускаю, сэр, что ваши слова, сказанные в пятницу о моих непосильных трудах и банковском счете, верны, но, боже! Как они обидны. Я почувствовал, что не окупаю своей доли, тогда как вы в поте лица по четыре часа ежедневно отрабатываете свою в оранжерее. Короче, я сидел сегодня здесь, пытаясь все это переварить, когда позвонили в дверь.
Он прореагировал на мои откровения, как я и ожидал: найдя в книге нужное место, принялся за чтение, Я продолжал:
– К нам явилась особа женского пола немногим старше двадцати лет, с не имеющими себе равных глазами, приятной фигурой, с очень блестящим кожаным чемоданом и шляпной картонкой. Еще не переступая порога, она начала хвастаться знаниями дома и его обитателей, почерпнутыми из газет. Я привел ее сюда, и мы поболтали. Она не пожелала сообщить ни своего имени, ни чего бы то ни было другого о себе. Ей не нужны ни совет, ни информация, ни детективные услуги. Единственное, о чем она просит – это об убежище на неделю с питанием прямо в южной комнате, которая, как вы знаете, расположена на одном этаже с моей. Вы с вашим тренированным умом, естественно, уже поняли то, с чем я смирился лишь под давлением неоспоримых фактов. Она, не только прочитав обо мне, но и увидев мою фотографию, не смогла побороть желания провести рядом со мной, по ее выражению, «одну волшебную неделю». К счастью, монета у нее водится, и она заплатила вперед по пятьдесят долларов за день. Вот так. Я объяснил, что беру деньги лишь условно, в ожидании вашего согласия, проводил в комнату, помог распаковаться и запер. Сейчас она там.