— Здравствуй, — участливо произнес Миронов, подтянул к себе стул и сел рядом с кушеткой. — Как самочувствие?
— Нормально, — тихо и жестко ответил паренек, чуть погодя он добавил: — Холодно, — и отвел взгляд в сторону.
— Как тебя зовут?
— Не помню, — сказал мальчик, смотря в сторону.
Миронов удивленно повернулся к Александру и Сене.
— Рассказывай, что помнишь, — глубоко вдохнув, промолвил МВД.
— Помню, как очнулся возле… этого… как его… ну, труба такая большая, воду собирает…
— Возле сточного коллектора?
— Не знаю… — тихо промычал мальчуган. — Встал, было холодно. Очень… Теперь ног не чувствую. Я пошел на шум, там трасса… или дорога… была. Думал, может, кто-то остановится. Очень холодно было. Больно… Остановилась женщина какая-то… с мужем. Или… Не знаю. Подобрали меня. Я отключился в машине. Проснулся уже здесь, врачи суетятся, голова болит, и все такое… как в тумане. Наверное, посплю. Кажется, я сильно устал… — как в бреду проговорил он, закрывая глаза.
— Спи, родной, — очень ласково произнес Миронов и повернулся к Саше с Арсением. — Женщина с мужчиной, которые его подобрали, еще здесь?
— Нет, — ответил оперативник. — Я взял у них телефон, им нужно было срочно уехать. Но они на вид приличные. Очень волновались за мальчика, сами мне телефон дали, чтоб я позвонил им и сказал, как у него дела.
— Известно что-то помимо того, что рассказал ребенок?
— Могу я сказать? — робко спросил Арсений, слегка по-школьнически приподняв руку. — Я немного его осмотрел сам, плюс то, что говорят врачи. У него проломлена голова чем-то тупым и тяжелым, возможно молотком, на руках следы от уколов и наручников. Ему кололи что-то. Надо посмотреть завтра результаты анализов крови, но думаю, что это наркотики. Мне кажется, вряд ли он наркоман. Плюс глаза света боятся, он давно не выходил на улицу. Думаю, что держали его в достаточно темном помещении. И еще такое, — Романов несколько замялся, — при осмотре наружного сфинктера прямой кишки выявлены глубокие трещины на 12, 3, 6 и 9 часов…
— Ты хочешь сказать… — тихо промолвил Миронов, смотря на уснувшего ребенка.
— Да, его насиловали, — с дрожью в голосе сказал Арсений, — причем не раз. Врачи говорят, что он выносливый и все выдержит, но обморожение ног очень сильное. Будут наблюдать, однако вероятность ампутации крайне велика.
В палате повисла тяжелая пауза. Миронов долго смотрел на мальчика и с каждой секундой становился все мрачнее. Увы… Это не был ребенок из его сна, но ему тоже нужна была помощь, которую Миронов хотел бы оказать, да не знал как.
— Есть еще ценная информация? — наконец произнес он.