— Почти отовсюду. Пожалуй, за исключением северо-запада. Весь юг, восток, часть с севера города — это все наше, поэтому, надеюсь, вы понимаете, насколько обширна сеть труб и коллекторов, которые так или иначе приходят к нам. Расстояния колоссальные, так что я даже не смогу предположить, как и где эти тела оказались в канализации.
— Это может быть пригород?
— Да, но не дальше, чем двадцать километров от города.
Анатолий Парфенович тихонько взял Миронова за локоть и подтянул к себе.
— Знаете, я не верю, что это были наркоманы и проститутки. Приезжали полицейские, им было не до загадок и тайн: есть следы от уколов, нашли в канализации — значит бомжи и наркоманы, но то, что более половины тел мальчиков были одеты в брюки и рубашки, а девочки в почти одинаковых платьях — так, словно они только из школы выбежали — их мало волновало. Некоторые вообще без одежды, как будто кто-то намеренно раздевал их. Я человек достаточно сердобольный. Несколько раз звонил, чтобы узнать, как продвигаются поиски. Мало того что самому интересно, так ведь у меня на объекте трупов больше, чем рыбы в соседних водоемах. Но меня попросили оставить это дело. И попросили, знаете, достаточно настойчиво, — шепотом произнес он.
— Я вас понял, — тихо промолвил МВД. — А почему вы говорите шепотом?
— Не знаю, — сам себе удивился Анатолий Парфенович, — просто мне кажется, что дело нечисто.
— И что вы думаете?
Собеседник недоверчиво взглянул на следователя.
— Это ведь вы тот самый следователь, что остановил мстителя в маске?
— Мстителя? — усмехнулся Миронов. — Да.
— Тогда вы должны понять. Что я думаю? А вдруг у нас в городе завелся еще один маньяк, второй за полгода. А органы, вы уж простите, сидят в сторонке и помалкивают, потому что кому-то где-то что-то как-то… — И он характерным жестом потер пальцы руки друг о друга.
Виктор Демьянович с невольной опаской посмотрел на начальника Бурьяновских очистных сооружений — ему вдруг стало одновременно и радостно от того, что в городе еще есть думающие люди, и страшно за этого суетливого человека. Ведь он, Миронов, прекрасно знал, что в этом улье только пчелы и никакого меда, поэтому не стоит запускать в него лапу.
— Послушайте, — следователь притянул к себе собеседника еще ближе, — у вас есть дети?
— Да, — ответил Анатолий Парфенович с еле уловимой дрожью в голосе.
— Думайте о них. А я буду думать об этих детях и женщинах. Предоставьте это мне. Я разберусь. Надеюсь, мы друг друга поняли? — Миронов постарался посмотреть на высокого мужчину перед собой как можно более строго и многозначительно, что получилось даже несколько наигранно и комично.