— В чем дело? — вместо приветствия поинтересовался я.
— Разреши наш спор! Валера и я считаем, что пользоваться бездушным искусственным телом для удовлетворения своих потребностей, — показал Йохен на поднимающуюся простынь Барятинского, — сродни самоудовлетворению, что общество осуждает. Леонид и Бастиан же говорят, что в этом нет ничего отличного от услуг созданных природой профессионалок. У нас равенство во мнениях, и твой голос решающий.
— Как это равенство? А Таро не спрашивали? — показал я на пепельноволосого Судзуки.
— Он будущий тридцать третий лорд Сацума, ему религия запрещает мнение по этому поводу озвучивать, — засмеялся Леонид.
Японец только покачал головой и отвернулся, явно показывая, как он относится к столь детским разговорам.
— А как же мнение… — показал я на Барятинского, который откинул голову назад, прикрыв глаза.
— Он сейчас немного предвзят ввиду некоторых обстоятельств, — сдержав зевок, ровным голосом пояснил фон Валленштайн.
— Огорчу, потому что спор не решу, — покачал я головой.
— Почему? — удивилось собравшееся общество.
— Потому что искусственная дама, столь похожая на настоящую, это как безалкогольное пиво. А вот как я отношусь к безалкогольному пиву, я еще не определился.
Мой комментарий вызвал, вернее оживил бурную полемику, а сам я — в ней не участвуя, присел на одно из широких лож у стола и принялся осматриваться. Вход в грот был довольно широк, и в проем мне было видно, как термы понемногу заполняют все прибывающие одаренные и помятые знаменитости. Некоторые из них, кстати, услугами носильщиков пользовались — и кого-то несли прямиков в терпидарии и фригидрарии, чтобы массажем и живительным влажным теплом возвращать к жизни.
Наблюдая за происходящим, я понемногу начинал чувствовать собирающее подспудное напряжение, превращающееся в нервозность. Судя по всему, срежиссированное представление здесь затянется до самого позднего вечера, если не до ночи — что вероятнее всего, и завтра у нас просто не будет достаточно времени, чтобы решить вопрос с Марьяной. Дело ради которого, в общем-то, мы сюда и прибыли.
— Артур! — окликнуло меня сразу несколько голосов.
— А? — обернулся я. Мне сразу задали какой-то несерьезный вопрос, на который я лишь отмахнулся.
— Тебе что-то не нравится? — поинтересовался Леонид.
— Да. Здесь мне все не нравится, — обернулся я, разглядывая поражающие масштабом термы.
— Тебе не нравится античный антураж? — поинтересовался греческий наследник.
— Я русский, и античность — моя вторая сущность, — улыбнулся я. — Но римской традиции я конечно же больше предпочитаю греческую.