— Я, пожалуй, останусь в номере, приму душ с дороги.
Когда он вернулся с рынка, нагруженный какими-то авоськами с южными помидорами, сыром и вином, луна взошла уже высоко, холодно всматриваясь в стальную темноту ночи. Ася в это время дрожащими руками раскладывала свои множественные дамские принадлежности в ванной комнате. Она до смерти боялась, но ждала предстоящей любви. Евгений как будто понял это. Он вошёл в ванную, взял Асю за руку и повёл в комнату. Осторожно притянул её к себе, взял её лицо в свои руки и стал нежно покрывать поцелуями щёки, лоб, подбородок, совсем позабыв про губы. Ася чувствовала его на плечах, на шее, на висках, она почти изнывала от нетерпения и уже собралась сама перейти в наступление, но тут он наконец-то вспомнил, отыскал её губы своими, и их дыхания перемешались, их тела мгновенно переплелись в белоснежном сатиновом ложе для новобрачных. Ася лишь мельком успела заметить, как высокая непроницаемая луна ускользнула от её глаз куда-то в темноту, исчезла, разбилась, разлетелась на части или попросту потерялась из виду. И она вслед за луной, почти умирая или теряя сознание в каком-то предсмертном огненном блаженстве, в душном дурмане нарастающих поцелуев, окончательно растворилась в синеватом блеске его горящих, темнеющих глаз…
Заложив костистые руки за голову, Ася сидела в плетёном шезлонге на пляже под неистово-белыми лучами, столь обычными в это время года, и не сопротивлялась, потому что у неё не было сил. В сине-голубой дали покачивались крохотные судёнышки с белыми парусами, словно далекие несбывшиеся мечты, а безжалостное солнце протыкало их насквозь своими красными острыми пиками и далее вонзалось в прохладную воду. Утомлённая бессонными ночами, Ася ненадолго задремала, погрузилась в пустоту, в небытие, а открыв глаза, наткнулась взглядом всё на то же море. Только теперь ей показалось, что от его невозможно-синего, ослепительного света веяло чем-то давно позабытым, очень важным и светлым, очень настоящим, из детства, чем-то давно исчезнувшем в повседневной сутолоке жизни, а сейчас вдруг остро напомнившим о себе, то ли о блаженном запахе свежескошенной травы вперемешку с городским теплом раскалённого асфальта, то ли об утренних рассветах летних каникул с настежь распахнутым окном и жужжанием над ухом надоедливых ночных комаров, — словом, о банальном счастье, с его наивной безмятежностью, которое и есть самое настоящее.
От этих завораживающих, сулящих покой и наслаждение запахов глаза Аси сверкали на августовском солнце лихорадочным блеском. Евгений лежал рядом на песке, не глядя на неё, уткнувшись лицом в полотенце. Ася рассеянно залюбовалась на его затылок цвета льна и почувствовала лёгкий приступ раздражения, не сумев осознать, что именно её так задело. Ей хотелось влезть в этот его затылок и прочитать его мысли. О чём он думает? Что вообще в его голове, до которой можно легко дотянуться рукой и дотронуться? Да, сейчас можно дотронуться, но этому вот-вот придёт конец, это закончится слишком скоро, и она не сможет обнимать его спящего и такого беззащитного. Думает ли он о том, что через тридцать два часа им предстоит расстаться, вернуться в свои привычные жизни и как это будет?