— Недурна, — сказал Серж, — если не считать того, что она пыталась тебя отравить. А почему ты, Ася Николаевна, отказалась наказывать эту сумасбродку?
— Потому что надо платить по счетам, я и так винов… впрочем, вас это, Серж, совершенно не касается.
— В жизни не слышал такой нелепости. Да поганка, дерьмо она полное… — беззлобно начал выражать свои эмоции Серж Романовский, но его прервали.
— Сергей Николаевич! Возможно, у вас имеются все основания для подобных высказываний, для подобного рода уничижительных определений, но только, прошу вас, не сегодня. Давайте сегодня мы не будем затевать слишком серьёзных, изнурительных разговоров, — заявил почти радостный Вадим Петрович, слегка растирая свои затёкшие височные области. Он старался более не выдавать себя и не выказывать никаких знаков внимания Сержу, заведомо признавая своё поражение. Вадим Лебешинский был слишком проницательным и слишком тактичным, чтобы проявлять некоторую назойливость в отношении молодого человека, внешность которого заставляла его кровь то стыть в жилах, то буйствовать. Мысленно, в своём воображении, он вывесил белый флаг и постарался убедить себя в том, что вывесил его по доброй воле.
— Спешу сообщить, что настало время обсудить «Послеполуденный отдых фавна» с Романовским в главной, — сказала Ася Петровская, взглянув блестящими глазами на Сержа, и увидела, что его доселе сосредоточенное выражение лица тут же сменило привычное равнодушие. Ася на мгновение ощутила слабый, но мучительно-неприятный приступ тоски и ревности к молодости, беспечности и красоте Сержа Романовского, но она быстро опомнилась и взяла себя в руки.
— А что, собственно говоря, вы, Серж, думаете по этому поводу? — осторожно поинтересовался Вадим Петрович, увидев, что упоминание о предстоящей работе не вызвало в Серже ни особого энтузиазма, ни любопытства — словом, тех чувств, на которые в подобных случаях полагается рассчитывать.
— Я? — растерялся Серж, сидевший с видом романтического мечтателя. — В каком смысле «что думаю»? О чём я думаю? О Дебюсси, о фавне, о Нежинском, о чём я думаю?!
— Да хоть о чём, Сергей Николаевич, — настаивал Лебешинский, в котором огненным пламенем кипела сугубо рабочая энергия, жаждущая скорейшего приложения.
— Ну что я думаю-то? А я вот думаю, что если это до сих пор не вышло из употребления, то в этом определённо что-то есть, — мгновенно выпалил смутившийся Серж, после чего все трое дружно переглянулись и, пытаясь скрыть добродушные улыбки, принялись пить тот самый авторский кофе.