Рутинер (Корнев) - страница 68

Что это именно тот реликварий, понял сразу, хоть прежде и в глаза его не видел. Просто очень уж благостная исходила аура от украшенного затейливой гравировкой и чеканкой ларца. Светлая сила растекалась от него, подрагивала в такт молитвам и… рассеивалась в пространстве.

Ангелы небесные! Никто не собирал и не запирал в храме святость монастырских земель! Она сгинула неведомо куда, а ритуал как раз и должен был сделать это место прежним. Священники в молитвенном экстазе щедро делились огнем собственной веры, но ни их благих устремлений, ни силы нетленных останков недоставало, чтобы придать эфирному полю те теплоту, светлость и упорядоченность, коими то отличалось раньше.

По спине мурашки побежали от ясного осознания того, что святости Зарьиной пустыни больше не существует, отголоски, которые удалось уловить прежде, испускало содержимое привезенного из Вакенхальде реликвария.

Но как? Как такое могло произойти?! Кому под силу не просто осквернить святое место, но уничтожить его? Чья чудовищная воля сумела превозмочь последствия ритуала воссияния сразу нескольких праведников?

Микаэль потянул меня прочь, я не сдвинулся с места, и тогда бретер лихорадочно зашептал в самое ухо:

Он сделал паузу и эхом повторил:

Я подался назад, позволяя закрыться двери, и сказал:

— Убираемся отсюда!

А больше в ту ночь не вымолвил ни слова. Напился молча.

Ренмель — сердце цивилизованного мира; город святой, разделенный и… несуществующий.

Без малого восемь веков назад на его площадях проповедовал Пророк, и брусчатка узеньких улочек до сих пор помнит его шаги, а Сияющие Чертоги по-прежнему переполняет святость, но на западном берегу Рейга в те судьбоносные времена не было ничего, кроме причалов и сараев для рыбацких лодок, торговых складов и ремесленных мастерских да казарм, над которыми довлела цитадель, позднее названная Ангельской, а еще неизбежных спутников всякого крупного гарнизона — борделей, игорных домов, кабаков. Имелись амфитеатр, купальни и зиккурат — малое подобие огромной пирамиды, возвышавшейся в восточной части города. По итогам войн Веры, когда ортодоксы утвердили свою власть на этой стороне, им не досталось никаких святынь, город отстраивался с чистого листа.

А на том берегу не возводилось вообще ничего нового. Правобережная часть Ренмеля стала владением понтифика, и никто без соизволения отвечавшего за градостроительство кардинала не мог снести даже жалкой развалюхи, пусть та и была выстроена много позже воссияния Пророка. Исторический центр там замер, скованный строгостью норм и правил, прижатый к берегу городками, выросшими на его границах, но так и не ставшими окраинами.