– Вот и осень, – пробормотала она, поднимая узенькую кожаную полоску воротника на куртке. – Это точно рядом?
Ничего не ответив, Жора перешагнул через невысокое металлическое ограждение, защищающее узкую, от силы метра три, полоску газона. Подойдя к возвышавшемуся прямо перед ними жилому дому, Мясоедов несколько мгновений рассматривал темное окно квартиры первого этажа, затем поднял руку и подсветил себе встроенным в телефон фонариком. Вика услышала, как Жора смачно выругался.
– Что-то случилось? – От поднятого воротника теплее не стало, и Вика уже дрожала всем телом.
– Я идиот, – мрачно констатировал Мясоедов, возвращаясь к машине, – вот что у нас случилось. Это дом Валеева. У него на кухне решетка глухая, а в комнате распашная. Замок сбоку, компактный такой, я его из-за занавесок не заметил. – Он взглянул на трясущуюся от холода Вику. – Запрыгивай в машину, мерзлявка.
Усевшись на водительское сиденье, майор с силой ударил по рулевому колесу.
– Это же надо было так облажаться.
– Жора, мне кажется, что ты во что-то вляпался. – Вика тронула его за локоть.
– В дерьмо, в дерьмо козлячье я вляпался! – возмущенно воскликнул Мясоедов.
– В козлячьем я сомневаюсь, а вот собачье – запросто, – отозвалась Крылова, немного приоткрывая окно. – Жора, я тебе в прямом смысле говорю, не в фигуральном. Ты бы вышел, ботинки обтер.
Мясоедов с силой втянул носом воздух и снова выругался. Его лицо еще больше исказилось от злости. Выскочив из автомобиля, он с грохотом захлопнул за собой дверь, а затем долго, ожесточенно елозил ногой по газону. Вернувшись в машину, Жора некоторое время сидел молча, отрешенно глядя прямо перед собой.
– Он же не знает, что ты теперь знаешь, – Вика положила руку ему на колено, – значит, ты ведешь эту партию.
– Я его завтра прямо с утра в камеру закатаю. – Жора яростно стиснул Викину руку.
– Раздавишь ведь! – возмутилась она, освобождая ладонь. – Завтра с утра вы с Фишманом едете в «Волжскую дубраву». Вернешься – займешься этим лейтенантом. Я же тебе говорю, он не знает, что ты здесь был, а значит, уверен, что к нему вопросов у тебя нет. До обеда дотерпишь?
– Дотерплю, – хмуро отозвался Мясоедов, отъезжая от тротуара.