— Так как насчет корреспонденции?
— Сделаю все, что смогу.
— Побожитесь!
— Обещаю.
— Точно не помню, когда это было. Дайте-ка подумать… — начал Бэзил, уставившись в потолок и подергивая лежащими на коленях руками. — Три года назад, в Лас-Оласе. Кажется, был июль. Тогда, значит, два с половиной года назад. Какой дурак будет покупать рождественскую дрянь в июле да еще в южной Флориде? Она продавала маленьких санта-клаусов и всяких там эльфов, щелкунчиков и младенцев-Христов. Я зашел туда утром, после бессонной ночи.
— Вы помните ее имя?
— Я его не знал. А может, и знал, да забыл. Вот если бы мне показали фото, это бы освежило мою память и вы бы увидели ее у меня в мозгу. Я вам лучше ее опишу. Так вот. Белая женщина, с длинными рыжими крашеными волосами. Немного полноватая. Лет тридцати пяти — сорока. Я вошел, запер дверь и показал ей нож. Потом оттрахал ее в подсобке и одним махом перерезал горло. — Бэзил резко провел рукой по горлу. — Вышло очень забавно — перед этим я включил вентилятор, чтобы стало чуть попрохладнее, и он забрызгал кровью все вокруг. Вот кому-то досталось убираться. А потом… — Бэзил опять посмотрел в потолок — он частенько так делал, когда лгал. — В тот день я был не на полицейской машине. Я приехал на двух колесах и припарковался на платной стоянке за отелем «Риверсайд».
— На мотоцикле или на велосипеде?
— На моей «хонде-шедоу». Какой может быть велосипед, когда собираешься кого-нибудь грохнуть?
— Так вы планировали каждое убийство?
— Мне показалось, что это неплохая идея.
— Вы хотели убить именно ее, или вам было все равно, кого убивать?
— Я помню, на парковке было много уток. Они бродили вокруг больших луж, потому что несколько дней шел дождь. Взрослые утки и множество маленьких утят, я всегда жалел их. Бедные утятки. Они так часто попадают под машины! Когда видишь раздавленного утеночка и его мамашу, которая ходит вокруг своего погибшего сыночка, прямо слезы наворачиваются на глаза.
— А вы, Бэзил, когда-нибудь наезжали на уток?
— Я бы никогда не смог причинить вред животному, доктор Уэсли.
— Но вы же сами говорили, что в детстве убивали птиц и кроликов.
— Это было очень давно. Мальчишеские забавы. Ну так вот. В результате я поимел всего двадцать шесть долларов и девяносто один цент. Вы должны разобраться с моей корреспонденцией.
— Вы уже говорили мне об этом, Бэзил. Сделаю все, что смогу.
— Какой облом! Всего двадцать шесть долларов и девяносто один цент.
— Из кассы?
— Так точно.
— Вы, наверное, были весь в крови.
— У нее за магазином находилась ванная. — Бэзил опять возвел взор к потолку. — Я облил труп хлоркой, чтобы уничтожить следы моей ДНК. Теперь вы мой должник, я требую свою корреспонденцию, и заберите меня из камеры для самоубийц. Я хочу в нормальную камеру, где за мной не будет ежеминутной слежки.