Глядя на Люси, Марино испытывал противоречивые чувства. Ее бесстрашие и многочисленные таланты приводили его в восхищение. Она ему нравилась, но в то же время, он на нее злился. Больше всего ему хотелось быть к ней равнодушным. В чем-то она была похожа на свою тетку. Женщины такого типа всегда привлекали его, но в их присутствии он чувствовал себя неуверенно и никогда не решался за ними ухаживать. Он смотрел, как Люси носится по треку, без труда справляясь с норовистым мотоциклом, словно он был частью ее самой, и думал о Скарпетте, которая сейчас ехала в аэропорт, чтобы увидеться со своим Бентоном.
— Готовность пять секунд, — произнес он в микрофон.
Из-за стекла казалось, что мотоцикл, подобный черной капле, скользил по треку совершенно бесшумно. Прижав правую руку к телу, Люси уперлась локтем в талию, чтобы ветер не вырвал оружие у нее из рук. Взглянув на цифровой датчик времени, Марино нажал на кнопку «Зона-2». В восточной стороне трека появились небольшие круглые металлические мишени и одна за другой стали быстро падать под градом сорока-калиберных пуль. Люси никогда не промахивалась. Со стороны казалось, что ей ничего не стоило точно попадать в цель.
— А теперь поставь подальше.
— По ветру?
— По ветру.
Он шел быстро, гулко бухая ботинками по выщербленному деревянному полу коридора. В руках у него было ружье и ящичек с распылителем, красной краской и шаблоном.
Он все подготовил.
— Теперь-то ты попросишь прощения, — произнес он, обращаясь к темному дверному проему в конце коридора.
— Сейчас получишь по заслугам, — бормотал он, ускоряя шаг. На пороге комнаты в нос ему ударила невыносимая вонь.
Здесь смердело еще сильнее, чем у ямы, в застоявшемся воздухе трупный запах ощущался особенно остро.
И тут Свин в растерянности застыл на месте.
Этого не может быть! Как? Кто мог допустить это?
В коридоре послышался шорох, и она вплыла в комнату, укоризненно качая головой. Его Бог…
— Я же все подготовил! — вскричал он.
Взглянув на повесившуюся, которая все же ухитрилась избежать наказания, она опять покачала головой. Это он во всем виноват! Быть таким глупым, чтобы не суметь предугадать такого исхода?…
Она так и не попросила прощения. А ведь другие раскаивались, почувствовав у себя во рту дуло. Умоляли пощадить их и не жалели слов. «Простите. Ну пожалуйста, простите меня».
Богиня исчезла, оставив его наедине с неудачей и… розовой теннисной туфелькой на покрытом пятнами матрасе.
Он весь затрясся в дикой ярости. Она рвалась наружу и требовала немедленных действий.
Он с воплем бросился к трупу, скользя на грязном полу, липком от мочи и кала, и стал избивать безжизненное голое тело, вкладывая в удары всю свою ненависть. От каждого пинка тело дергалось, как тряпичная кукла. Оно висело на веревке, накинутой на шею, слегка отклонившись в сторону. Высунутый язык, казалось, дразнил его. Лицо побагровело, как от негодующего крика. Голова была опущена, будто женщина молилась, а ее связанные руки были подняты вверх, словно в минуту торжества.