— Спокойно， Антон. Едем дальше! Эту станцию мы уже проехали. Я уже сказал – это для личного пользования. Забудьте, – припечатал «великий»， сам понимая, что сделал глупость – показал детишкам конфетку и не дал. Антон же тяжело вздохнул, и опустив голову сел на стул.
— Хорошо. Сыграй тогда что-нибудь подобное. Песню, которую можно было бы исполнить. С чем ты, к примеру, смог бы выступить на сцене, – предложил Дима.
— О’кей. Песенка вообще-то со скрипками должна быть. Так она не очень звучит. НеплоѸсполнить. С чем ты, к примеру, смог бы выступить на сцене, — предложил Дима.
— О’кей. Песенка вообще-то со скрипками должна быть. Так она не очень звучит. Неплохо， конечно, но со скрипками всё же будет намного лучше. Ну, во всяком случае, я так думаю, — пояснил свою позицию исполнитель. Все застыли в ожидании. Ладно， не будем томить народ…
«Ночь и тишина…» — запел я песню, которую написал и исполнял Игорь Корнелюк — «Город, которого нет» — заглавную композицию к/ф «Бандитский Петербург». Эту песню, я считал шедевром.[14]
Юля опять вытирает слёзы. У остальных слушателей тоже глаза блестят. Только Севе всё как об стенку горох, или я чего-то не понимаю. Он стоит и в очередной раз лыбится в свои тридцать два зуба, иногда поглядывая на потолок.
«Ух， железный малый, ничем его не пробьёшь. Может потом, специально для него «семь сорок» сбацать?»
— …длиннее жизни… — закончила играть гитара и я вместе с ней.
— Старик, ты гений! Ты гений! Оракул! Великий! Величайший! — стали кричать ребята, а Антон кричал громче всех. Все галдят одновременно, хвалят и лезут обниматься. Даже красавица Юля и та, вытирая слёзы, плачет, но лезет.
«Пупсик, успокойся. Видишь же, все уже кончилось», — подумал я, но было приятно， чёрт побери, побывать в объятиях новой реинкарнации Люси и прижаться к девичьей груди.
— Господи, Юля, да что с тобой на этот раз не так? — поинтересовался комсомолец Дмитрий， не переставай меня нахваливать.
— У меня дедушка погиб… под Сталинградом… хны, хны… — пропищала красавица, затем повисла у меня на шее и в очередной раз зарыдала горькими слезами.
«Может её психиатру или психологу показать? Чего она плачет-то всё время? Или сейчас психиатров нет, не те времена? Хм… Это психологов, по-моему, нет, а психиатры должны быть. Кто ж диссидентов по психушкам определяет?.. Ну， значит， к психиатру…» — раздумывал заботливый я, ощущая тепло расстроенной обнимашки.
— Истерика, — констатировал очевидное Дмитрий, а я в тот момент охреневал от логических построений и связей между городом Сталинградом и песней — «Город которого нет».