Это расширение фискальных возможностей имеет совершенно разные последствия в зависимости от того, является ли страна развитой или развивающейся. Страны с высоким уровнем доходов имеют больше фискального пространства, потому что более высокий уровень долга должен быть устойчивым и влечет за собой жизнеспособный уровень затрат на благосостояние будущих поколений по двум причинам: 1) обязательство центральных банков приобрести любое количество облигаций, необходимое для поддержания низкие процентные ставки; и 2) уверенность в том, что процентные ставки, вероятно, останутся низкими в обозримом будущем, потому что неопределенность будет и дальше препятствовать частным инвестициям и оправдает высокие уровни предупредительной экономии. Напротив, в странах с формирующимся рынком и развивающихся странах ситуация не может быть более резкой. У большинства из них нет финансового пространства, необходимого для реагирования на пандемический шок; они уже страдают от значительного оттока капитала и падения цен на сырьевые товары, а это означает, что их обменный курс будет подорван, если они решат начать экспансионистскую фискальную политику. Эти обстоятельства, помощь в виде грантов и списания долгов и, возможно, полного моратория,>[46] не только понадобятся, но и будут иметь решающее значение.
Это беспрецедентные программы для беспрецедентной ситуации, что-то настолько новое, что экономист Кармен Рейнхарт назвала это «моментом, который может потребоваться для широкомасштабной нестандартной фискальной и денежно-кредитной политики».>[47] Меры, которые до пандемии казались немыслимыми, вполне могут стать стандартом во всем мире, поскольку правительства пытаются предотвратить превращение экономической рецессии в катастрофическую депрессию. Все чаще будут звучать призывы к правительству действовать как «плательщик последней инстанции».>[48] чтобы предотвратить или остановить волну массовых увольнений и разрушения бизнеса, вызванных пандемией.
Все эти изменения меняют правила «игры» экономической и денежно-кредитной политики. Искусственный барьер, делающий денежно-кредитные и фискальные органы независимыми друг от друга, теперь демонтирован, и центральные банкиры стали (в относительной степени) подчиняться избранным политикам. Теперь можно предположить, что в будущем правительство будет пытаться использовать свое влияние на центральные банки для финансирования крупных государственных проектов, таких как создание инфраструктуры или фонд зеленых инвестиций. Точно так же предписание о том, что правительство может вмешиваться, чтобы сохранить рабочие места или доходы работников и защитить компании от банкротства, может сохраниться после того, как эта политика прекратится. Вполне вероятно, что общественное и политическое давление с целью сохранения таких схем сохранится, даже когда ситуация улучшится. Одна из самых серьезных проблем заключается в том, что это неявное взаимодействие между налогово-бюджетной и денежно-кредитной политикой приводит к неконтролируемой инфляции. Он исходит из идеи, что политики развернут массивные бюджетные стимулы, которые будут полностью монетизированы, то есть не будут финансироваться за счет стандартного государственного долга.